Лорд Очарование - [58]

Он не двинулся, когда она вошла, однако Пэн все больше смущалась, потому что время шло, а она все еще разглядывала его. Она слышала только его ровное дыхание. Он не произнес ни слова, но она почувствовала в нем перемену. Молчание затянулось.

Тут он пошевелился. Но глаз не открыл, вместо этого он потянулся. Медленно, как будто его мускулы были сделаны из прохладного меда, он распрямил руки, выгнул спину и оттолкнулся сапогом от стены. Она наблюдала, как бугрятся мускулы выше его колен. Затем мышцы его бедра напряглись, и ее пристальный взгляд последовал за этими движениями вверх по его ноге к паху. Затем ее взгляд переметнулся на его лицо, и она поняла, что он насмешливо ее рассматривает.

Дрожь пробежала по ее спине. Он как-то странно смотрел на нее, как будто знал, что ее груди заныли. Прежде он никогда не заставлял ее чувствовать себя неуклюжей девственницей. Пэн выставила вперед подбородок. А он тихонько рассмеялся над ней, как будто знал, что она поведет себя именно так.

Без предупреждения он поднялся с подоконника, надвигаясь, как морская пена на берег, и возбуждение Пэн перешло в тревогу. Почему-то он казался другим. Он даже двигался по-другому.

Она никогда не думала, что в Тристане таилось столько чувственности. Этот мужчина намеренно соблазнял. Или это ее фантазии? Он не произнес ни слова, и, тем не менее, приближаясь, он источал сексуальную угрозу. Идя к ней, он, казалось, разжигал пламя возбуждения, делая очередной шаг.

К ее облегчению он взял у нее поднос и поставил его на кровать. Но затем возвратился к ней, взял ее руку, и склонился над нею. Она не почувствовала поцелуя, только его горячее дыхание. Он выпрямился, склонил голову набок и тихо и хрипло рассмеялся.

— Alas, how oft in dreams

I see Those eyes that were my food…[72]

Не бойтесь, госпожа Фэйрфакс.

Пэн открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Даже его голос изменился. Если прежде он напоминал ей о летнем морском бризе, то теперь был похож на отзвук далекого неутихающего шторма. И он цитировал ей стихи, как будто они были в каком-нибудь дворцовом саду. Кроме того, он прогуливался по покоям Живописи, как будто привык к тому, чтобы его окружали прекрасные произведения искусства и изящная дубовая мебель, достойные самого короля.

— Мы ведь формально не представлены, не так ли? — спросил он. — Неважно. Я — Морган Сент-Джон, брат Виконта Морефилда.

Она не ответила, но его это не обеспокоило. Он с интересом посмотрел в ее лицо и залился тихим смехом, заставив ее вздрогнуть.

— Проклятье, — произнес он, — однако Тристан улучшил мой непритязательный вкус. Он нашел себе девицу, у которой добродетелей больше, чем красоты, и все же Вы — лакомый кусочек, Госпожа Фэйрфакс. Вы не Прекрасная Елена, чтобы спускать на воду суда, как некоторые, с которыми я танцевал, но тем лучше для Вас.

Он коснулся кончиками пальцев ее подбородка. Пэн ахнула и отбросила его руку.

— Какую грязную комедию ты теперь разыгрываешь?

Она сердито уставилась на него, но он только улыбнулся ей и схватил маленькую булочку мичетте[73] с подноса. Разломив ее, он откусил кусочек.

— Вы оскорблены? — спросил он между укусами. — Матерь Божья, если бы Вы знали меня, Вы были бы рады не быть в числе тех, кого я одарил своей милостью и лишил девственности. Я помню одну, думаю, она была из Дугласов. У нее были такие спелые губы и такие мягкие бедра … но она хотела испробовать на мне кнут. Я пытался угодить ей, но нашел в этом мало забавного.

Пэн уже дрожала от негодования.

— Хватит притворяться! Это внушает мне отвращение.

— Ах, дорогая Пэн, такая же наивная и глупенькая, как Персефона.[74]

Он улыбнулся ей, опустил хлеб на поднос и поднял кубок с элем. Если прежде его движения были изящны, теперь к ним добавились уверенность и стремительность человека, привыкшего приказывать. Отвернувшись от нее, он отошел и прислонился спиной к стене у окна. Он внимательно изучал ее, и ей постепенно становилось неуютно под его взглядом.

— Я надеюсь, вы сказали правду, когда говорили, что не любите меня.

— Это так.

Он покачал головой и уставился на нее с состраданием, потягивая свой эль. — Я боюсь за Вас, госпожа. Не думайте, что я не благодарен Вам. Вы спасли мне жизнь и оказали поддержку, когда я был немного не в себе. Правда, я благодарю Бога и Вас за мое выздоровление, и мне жаль, что я не могу остаться дольше, чтобы показать Вам насколько я сожалею, что заставил Вас думать, что в моем сердце было нечто большее, чем просто благодарность. Но Вы должны понять, что я был ранен.

Слезы жгли ее глаза.

— Это еще одна уловка, и будь ты проклят, что воспользовался ею.

Она следила, как его пристальный взгляд блуждал от подноса и назад к ней. Он вздохнул, затем вскочил на подоконник и согнул одну ногу в колене, обхватив ее рукой.

— Это ужасное недоразумение, красавица, и я всем сердцем сожалею, что был его причиной.

— Прекрати.

— Дела огромной важности требуют моего внимания. Я не могу рисковать из-за Вас жизнями людей. — Он торжественно посмотрел на нее. — Я прошу Вас помнить об этом, когда придет время… Я очень привязан к Вам. Во имя Вашей любви ко мне, помните это.