Ломая печати - [25]

Но теперь эти мысли вылетели из головы — от радости. Мило так заработал топором, что весь вспотел.

Когда он поднял голову, троица уже уходила. Через вырубку в сторону поляны. Три командира. Словак, русский, француз. Надо торопиться.

Вечером у костра он похвастался, как к нему подходили три командира.

— Очень мне любопытно, — расфилософствовался по своему обычаю рябой, — как эти трое находят выход из такого положения. Представьте только: здесь уже есть словацкий партизанский отряд и им командует словацкий офицер. Потом спрыгивают с неба советские парашютисты, причем они и понятия не имеют, что партизаны здесь уже есть и что командует ими словацкий офицер. Отряды объединяются. Ну и в довершение всего появляется еще французский лейтенант, которому и не снилось, что здесь он встретится с двумя офицерами в одной части.

— Ну и ахинею ты несешь, рябой. Чушь, да и только. У тебя не все дома, — оборвал его Пало Грегор. — Мы за здравие, а ты — за упокой. Ну кто сегодня думает о том, кто будет первым — тот или этот? Кто будет командовать? Сейчас дело не в этом, а в том, что для всех самое главное. А главное — это огромная беда, это война. Мы все от нее страдаем. Посмотри вон — русские, сколько им горя, беды принес этот убийца! А французов как этот урод унизил! А с нами что вытворяет этот ирод! И мы сейчас должны объединиться против него все, как один. Неважно, кто из нас какой. Главное — свернуть ему шею, переломать кости, нарезать ремней из шкуры на спине, схватить за глотку и душить, лупить его, колошматить, пока дух не выпустит. Ясно? И если меня что интересует, так только одно — когда мы примемся за дело. Погляди вокруг. Здесь каждый хочет взрывать мосты, убивать немцев, раздобыть себе оружие, а не торчать тут, дожидаясь неизвестно чего; не знаю, ей-богу, не знаю, как нас тут удержат. Да, по правде, и не понимаю зачем. Ведь каждый потерянный день означает, что Гитлер продолжает истреблять народы, а у нас заправляет это свиное рыло, наш «президент». И вот это, скажу я тебе, меня волнует. Так что оставь свои глупости при себе, рябой, и не заботься о командирах. Они сами разберутся.

И впрямь разобрались. И приняли решение.

Из советских пленных, которые бежали из Германии, из советских парашютистов и из добровольцев образовать 1-ю партизанскую бригаду имени генерала Штефаника. В ней будут две роты, диверсионная и минерская группы, разведка, штабная рота, вспомогательные подразделения — на две трети из словаков. Во главе их будут офицеры Советской Армии — Черногоров, Лях, Попов, Сурков, Высоцкий, Солошенко и другие. И в эту бригаду решено было включить французов. «Соединение французских бойцов» — как они сами решили назвать свою часть.

Из словаков, оставшихся под командованием Жингора, образовать 2-ю партизанскую бригаду имени генерала Штефаника, пополнив ее новыми бойцами.

А командиры?

Первой бригады? Конечно же, Величко, Петр Алексеевич. Родился в 1911 году в Талды-Кургане Алма-Атинской области, в Казахстане, в семье учителя. Выпускник экономического института; учился в танковом училище в Ульяновске, закончил его в звании лейтенанта; после нападения гитлеровцев — слушатель ускоренных курсов для офицеров десантных войск. Потом бои под Москвой; на этом направлении Величко воевал весь 1942 год в звании гвардии старшего лейтенанта; в начале 1943 года — командир диверсионной группы, сброшенной на Украине, через полтора года опять Москва. За боевые заслуги награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды. Летом 1944 года его откомандировали в Украинский штаб партизанского движения; 26 июля на самолете СИ-47 он вылетел в Словакию в качестве командира организационно-разведывательной группы из одиннадцати человек.

Ну а командир французского соединения?

Разумеется, лейтенант де Ланнурьен; родился в 1915 году в Сен-Серване, в старой бретонской семье; отец — пехотный генерал, был тяжело ранен на германском фронте в первую мировую войну, удостоен высоких наград, в том числе самой высшей — Военного Креста. У лейтенанта де Ланнурьена четыре брата; в 1936 году он окончил знаменитую военную академию в Сен-Сире, потом учился в военной школе в Сомюре, специализация — кавалерия; в период мобилизации 1939 года — младший лейтенант 5-го кавалерийского полка, того, с которым он ушел на фронт, участвовал в боях на севере Франции, в Арденнах и на Сомме; отступление к Сен-Валери, где со всей своей частью попал в плен и оказался в концлагере Виденау.

А командир 2-й бригады?

Конечно, Жингор, словак; поэтому не было нужды его представлять.

— Что и говорить, толково порешили, — рассудил вечером рябой, — дельно все поделили, молодцы.

— Кончай ты свой треп, — прикрикнул на него Пало Грегор. — Сразу видать, что не служил ты в армии. Солдаты такие вещи не обсуждают. Никогда. Как решено, так и будет! Ты слишком долго учился, рябой, вот и заучился. Злой у тебя язык и длинный. К тому же без костей, — вздохнул Пало.

— В самом деле, поговорим о другом, — поддакнул рябой.

— Кончай, рябой! Завтра вам Грушка задаст перца!

А Грушка не задал. Не было ни построения, ни учения. И пулемет с ними не разбирал. И не кричал из-за нитки, обнаруженной в затворе винтовки: «Что это здесь за тряпки? И из этого вы хотите стрелять в немцев?»