Логика птиц - [67]

скрытно там появился визирь.

Затем он ушёл, тайком нарядил мальчика

и направил его к падишаху.

Вышел тот из-за занавеса как луна из-за облака,

подошёл к нему с мечом и саваном.

Пал на колени перед шахрияром,

проливая слёзы дождём.

Шах мира увидал ту луну.

Чтобы его состояние описать, нет слов у меня.

Шах пал на землю. Мальчик — весь в слёзы.

Никто не знает, как это чудо произошло.

Последующее неописуемо, если пробовать рассказать,

ибо дно жемчужины непробиваемо.

Едва пришёл шах в себя после разлуки,

отправились в особые покои оба весело.

Дальше — тайна, никому не известная,

не место здесь посторонним глазам.

Тот рассказал — услышал другой,

слепой видел то состояние, а глухой его слушал.

Кто я, чтобы это описывать?

И если возьмусь, то подпишу себе приговор,

если неуклюже расскажу эту повесть.

Или же надо молчать, вот и лишился я выхода.

Если сверху снизойдёт вдохновение,

сразу запечатлеется во мне и дальнейшее.

Но если нет знания даже размером и с кончик волоса,

то, кроме молчания, нет здесь иного мне выхода.

Нет ценней, чем безмолвие, украшения

для меча языка.

И хоть лилия обладает десятью и более языками,

но в молчание она влюблена.

Тут и рассказу конец,

пора к делу, сколько можно витийствовать, всё!

Эпилог

О Аттар! Ты разбрасывал в мир

сотню тысяч благоуханных тайн каждый миг.

Твой аромат наполнил пространство до всех горизонтов,

все влюблённые в мире пришли в восторг от тебя.

То веди речь о любви, что суждено человеку иметь,

то играй музыку, для влюблённых написанную.

Твои стихи — капитал для влюблённых,

влюблённым они непрерывно дают состояние.

Читатель, для тебя завершается описание логики птиц

и их макамата,

словно исчезает свет закатного солнца.

[Сам не пойму, это — макамат пути удивления?

Или это — сборник скитальчества?]

С болью погрузись в этот сборник,

оставь жизнь и выходи в это поле,

в котором жизнь исчезает,

и даже само поле теряется.

Если ты идёшь по нему без страдания,

не различишь ты в нём даже пыли.

Раз конь твоей боли сделал шаги,

то не дай ему шагать лишь для удовольствия,

учись разочарование превращать в свою пищу,

ибо иначе не оживёт твоё удивлённое сердце.

Покупай себе боль словно лекарство,

в двух мирах лекарства душе — твоя боль.

О мужчина пути, не взирай на мою книгу

высокомерно, словно на пустые стихи.

Читай мой сборник, переживая страдания,

чтобы из сотни мук поверить только одной.

Тот до Него докатит мяч счастья,

кто от страдания идёт в эти строки.

Брось праведность, брось простоту,

требуются боль и несчастья.

Пусть тот, у кого боль возникла, не находит лечения,

а тот, кто хочет лечения, пусть не обретает души.

Нужен мужчина, жаждущий, голодный, лишающий себя сна,

не утоляющий жажду до обретения вечности.

Болью этих слов не пронзённый

не поймал и пылинки с дороги влюблённых.

Тот, кто это прочёл, может стать мужчиной пути,

тот, кто постиг этот смысл, способен путём обладать.

Люди внешнего утонут в моих словах,

но люди смысла — мужчины моих тайн.

В этой книге — укрепление времён,

в ней польза и аристократии, и толпе.

Если приступил к чтению замёрзшим, как лёд,

прочтя, с превосходным настроем вырвешься из-за завесы.

Моя проза обладает чудесной особенностью

каждый миг дарить благо.

Если тебе удастся её перечесть несколько раз,

несомненно, с каждым разом она тебе будет всё больше нравиться.

Она свежа, как невеста в нежном наряде, с которой

фата поднимается постепенно, и не иначе.

До Судного Дня ни один безумный, кроме меня,

не доверит бумаге то, о чём я пишу.

Рассыпаю жемчуга со дна моря правды,

закончил я речь — пред тобой этому знак!

Если много себя буду расхваливать,

вряд ли кто одобрит мою похвальбу.

Но справедливый знает мне цену,

ибо не скрыть свет моего полнолуния.

Чуть-чуть намекнул о своём состоянии,

но знающий речь, вне сомнений, оценит.

То, чем я головы людей посыпал,

увековечит меня, если умру, до Судного Дня.

Уста людей до дня отчёта

будут это хранить, и достаточно такой памяти.

Если уничтожатся эти девять кругов,

ни точки из этих писаний не будет утрачено.

Если тебе укажет на путь эта книга,

затем приподнимет занавес перед тобой,

то, обретая покой в этой памяти,

проси молящегося при молитве вспомнить меня.

Я рассыпал цветы из тайного сада,

о друзья, добрым словом вспоминайте меня.

Каждый герой в этой книге

показал себя, как он есть, и прошёл.

Несомненно, и я, вслед за ушедшими,

показывал спящим птицу души.

Эти слова, даже если спал долгую жизнь,

сердце сразу разбудят тайной своей.

Знаю наверняка, принесёт плоды моё дело,

закончатся мои горе и болезнь.

Сжигал себя, словно лампаду,

пока не вспыхнул весь мир, как свеча.

Заполнен дымом лампады мой ум,

я — свеча рая, доколе покрываться сажей лампады?

Потерял я дни, ночами нет сна,

из-за огня сердца не осталось воды в печени.

Говорю сердцу своему: «О, болтун!

Когда же прекратишь говорить, молчи! Ищи тайну».

«Я окунуто в огонь, не приставай! — ответило сердце. —

Сгорю я, если буду безмолвствовать!

Сотней образов бурлит море души,

как при этом молчать даже час?»

Этим я никому не хвастаюсь,

занят я этим ради себя самого.

Сердце полнится болью,

но не по плечу мне сказать обо всём, и не пора ль прекратить?

Но всё это присказки о тщете,

дело мужчин очищено от хвастовства.