Логика птиц - [45]

Кровь, будучи ближе к тебе,

оказывается, грязна, нечиста.

Все, что удалено от сердца и приближено к чувству,

без сомнений, грязнее и не дозволено.

Если внутри себя грязь созерцаешь,

неужели можно сидеть столь спокойно?

Шейх и собака

У ног шейха разлеглась собака,

но шейх свою мантию не поднимал.

«О ты, великий, отважный, — некто спросил, —

почему не отходишь от этой собаки?»

«У этого пса грязная внешность,

и такая внешность у меня внутри скрыта.

То, что у него напоказ,

у другого внутри спрятано.

Раз я внутри — словно пёс снаружи,

как от него убежать, если это — со мною всегда?»

Если внутри ты даже немного в грязи,

то на деле ты в сто раз грязнее, ибо видишь только верхушку.

Если и мельчайшая грязь пресекает твой путь,

нет разницы, остановлен внешне горой ты или соломинкой.

История о верующем, жившем во времена Мусы

Во времена Мусы жил некий верующий,

он молился и ночью, и днём.

Не получал он ни малейшего знака,

солнце не освещало его сердце.

У этого правоверного была красивая борода,

регулярно её он расчёсывал.

Заметив вдали Мусу, верующий

к нему побежал, вопрошая: «О предводитель Туры,

ради Бога, спроси у Владыки,

почему ни удовольствия, ни веселья нет у меня?»

Поднявшись на гору Тура, Муса

Господу задал этот вопрос. «Прочь, — был ответ, —

передай: кто с Нами не соединился[272], тот нищим остался.

Такой навсегда обречён заниматься своей бородой».

Вернувшись, Муса сообщил верующему, в чём дело.

Тот выдёргивал бороду и рыдал.

Мусе явился Архангел, сказав:

«Он и сейчас озабочен своей бородой.

Когда холил её — волновался,

повыдергал её — и снова в заботе».

Без Него и единственный вздох — это ошибка,

и уже не важно при этом, правильно ты поступаешь или неверно[273].

О ты, не покинувший пределы своей бороды,

утонувший в море крови.

Если в начале сумеешь освободиться от своей бороды,

твоя воля в этом море даст правильный курс.

А если выйдешь в море со своей бородой,

из-за неё бдительность потеряешь.

Глупец с большой бородой

Один глупец с большой бородой

однажды в воду сорвался.

Заметив его с берега, один почтенный человек

сказал: «Скинь тот мешок с головы!»

Тонущий воскликнул: «Это не мешок, а моя борода!

Даже не борода, а несчастье».

Молодец, вот твоя борода, и вот тебе дело.

Подчинись, или она погубит тебя в унижении.

О ты, словно козёл, не смущённый своей бородой!

За неё ты схватился, и нет в тебе никакого стыда.

Пока живуч в тебе нафс и дьявол им управляет,

повадки Фараона и Хамана[274] в тебе сохранятся.

Брось бороду, подобно тому, как Муса бросил мир,

затем схвати Фараона за его бороду.

Держи его крепко

и вступай мужественно в рукопашную.

Выходи в путь, оставь свою бороду,

до каких пор с ней таскаться? В путь выступай!

Хотя от твоей бороды ничего нет, кроме заботы,

но ни на миг тебя не волнует твоя же беда.

На пути религии мудрость приходит к тому,

у кого нет расчески для своей бороды.

Осведомлённый о своей беде

из своей бороды сделает скатерть пути.

Кроме крови, на ней не будет питья,

а вместо кебаба — только сгоревшее сердце.

Если он — прачка, солнца он уже не увидит,

если крестьянин — уже не будет ему дождливого облака.

Суфий и стирка

Когда один суфий стирал одежду,

то тучи очерняли весь белый свет.

Но вот однажды одежда его испачкалась полностью,

а облако лишь переполнялось сотней сочувствий.

Едва за ошнаном[275] суфий направился в лавку,

как облако вдруг разразилось дождём.

«О облако, зачем ты явилось? — мужчина воскликнул. —

Уходи, ибо изюм нужен мне.

Тайком куплю я изюм.

Зачем ты пришло, не ошнан же мне нужен!

До каких пор можно ошнан сыпать в землю из-за тебя![276]

И мыло, и тебя уже я забыл».

Вопрос восемнадцатой птицы

«О ты, славная! Скажи мне, — говорила другая, —

чему мог бы я радоваться в путешествии?

Если скажешь, поменьше волноваться буду,

подросту я чуть-чуть для этой поездки.

Расти надо человеку для далекого пути,

дабы, странствуя, не сворачивал он с дороги.

Раз я не принят миром иным, до него я не вырос,

отгоню людей от себя несовершенством своим».

Ответ Удода

«Будь рад Ему, пока ты есть, — сказал Удод, —

и ото всех говорящих будешь свободен.

Раз душа твоя Ему радуется,

то радуй Им свою грустную душу.

Радость мужчины в двух мирах из-за него,

и вращающийся купол жив Им.

Так живи Его радостью,

вращайся, как вселенная, от Его радости.

Скажи, кто превыше Него? О ничтожный,

с кем ещё можно быть радостным даже на миг?!»

Безумец танцует в горах

Жил некий безумец в горах,

проводил он с леопардами дни и ночи.

Иногда бывал он в таком состоянии,

что сойти мог с ума случайный прохожий.

Однажды двадцать дней был он в необычном состоянии[277],

его состояние содержало состояние восхищенного в преддверие.

Двадцать дней напролёт

он танцевал и всё повторял:

«Оба одиноки, нет толпы,

О! Лишь радость, и вообще никакой нет печали».

Разве умирает тот, у кого сердце — с Ним?

Дай ему сердце, Друг любит, когда Ему дают сердце.

Если от радости, что Он есть у тебя, сердце заболело твоё,

навсегда право на обычную смерть ты теряешь.

О плакавшем при смерти

Плакал некий влюблённый, будучи при смерти.

«Отчего плачешь?» — спросили у него.

«Плачу как весеннее облако, — ответил он, —

ибо в этот час я не умираю униженно.

Если и плачу сейчас, то потому, что так нужно мне.