Логика кошмара - [17]

“Джек-Потрошитель” давно стал журналистским штампом. На самом деле никакого Джека-Потрошителя не было. Зверские убийства нескольких женщин, совершенные в Лондоне в 1888-1889 годах, не были делом рук неизвестного маньяка, а совершались по приказу лейб-медика Галла в соответствии с масонскими ритуалами с той целью, чтобы скрыть тайную женитьбу наследника престола на католичке, что могло вызвать народное возмущение из-за ненависти англичан к католикам. Скрыть правду об этих убийствах помог тогда комиссар полиции Уоррен, который прочел на месте одного из преступлений надпись: “Джувес – это люди, которым ничто не может быть поставлено в вину”. Уоррен, сам будучи масоном, понял, что “Джувес” – это условное обозначение масонов и усердно стал заметать следы. Но один аккуратный полицейский успел скопировать эту надпись, и она сохранилась в архивах, где ее потом и обнаружил С.Найт.

Точно такой же смысл имеет и фраза из ленинского завещания о людях, которым ничто не может быть поставлено в вину. Посвященные должны были сразу понять, кто эти люди.

В 1932 году в Париже Н.Свитков выпустил книгу “Масонство в русской эмиграции”. К этой книге был приложен список российских масонов. В этом списке, наряду с примелькавшимися фамилиями, такими как, Гучков, Керенский, Милюков, Терещенко и т.п., мы встречаем и не столь привычные: Бронштейн-Троцкий, Парвус, Пешков-Горький, Радомысльский-Зиновьев, Раковский, Розенфельд-Каменев, Свердлов, Собельсон-Радек, Ульянов-Ленин, Финкельштейн-Литвинов. Как видим, Ленину было к кому обращаться и было из кого выбирать. Вопрос в том, имел ли Ленин право выбора или это право принадлежало другим лицам, имевшим более высокий масонский ранг. Может быть, по этой причине, провозгласив неприкосновенность еврейско-масонской троицы из Политбюро, Ленин воздержался от конкретной рекомендации и не назвал своего преемника. Во всяком случае документально не зафиксировал свой выбор или соответствующий документ пропал. Указания могли быть даны и устно. Косвенные данные свидетельствуют о том, что кандидатурой Ленина был Зиновьев. О тесной дружбе между ними уже говорилось. И не случайно Зиновьев, несмотря на свою непопулярность в партии, выступал с политическими отчетами ЦК на ХII и ХIII съездах партии соответственно в 1923 и 1924 годах. В эти годы Зиновьев фактически являлся вождем партии и вокруг его личности спешно создавался культ, причем особенно усердствовал Луначарский, величавший Зиновьева “ближайшим помощником и доверенным лицом Ленина”, И тоже не случайно, что, когда Зиновьев и Каменев были оттерты от власти и составили “новую оппозицию”, во главе этой оппозиции вместе с ними оказалась вдова Ленина Н.К.Крупская. Но это произошло потом, а в 1923-1924 годах Зиновьев считал своим главным конкурентом Троцкого и прежде всего старался свалить именно его. Пресловутая еврейская солидарность – не более, чем миф. Тем, кто слишком верит в нее, рекомендую всегда помнить про эту замечательную пару.

В сознании масс вторым человеком после Ленина был именно Троцкий. И в протоколах пленумов ЦК за 1918-1921 годы порядок перечисления присутствующих обычно был такой: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин. И не один Зиновьев, все, кто был представлен далее в этом списке, видели в Троцком главное препятствие на пути своих честолюбивых устремлений, и это служило объединяющим началом. Бухарин в 1925 году сам признался Троцкому: “У нас нет демократии, потому что мы боимся вас” (Моя жизнь, т.II, с.227). Эта боязнь объединила партийное большинство вокруг того, кого бояться надо было больше.

А Троцкий, как уже говорилось, высокомерно взирал на всю эту возню и ждал, когда власть ему преподнесут на блюдечке. А.Авторханов в своей книге “Происхождение партократии” смотрит на тогдашнюю ситуацию целиком глазами Троцкого, заимствуя у него версию о “заговоре тройки” (т.е. Зиновьева, Каменева и Сталина) против Ленина. для того, чтобы доказать, что Ленин и Троцкий были на одной стороне, а “тройка” на другой, Троцкий и Авторханов ссылаются на расстановку сил, создавшуюся в 1922-1923 годах во время так называемого грузинского инцидента.

Инцидент этот раскручивался в последние месяцы активной деятельности Ленина и очень осложнял и без того запутанную ситуацию в партийных верхах. Захват Грузии был осуществлен совсем недавно, в 1921 году, причем на немедленном вторжении Красной армии в Грузию настаивал Орджоникидзе при поддержке Сталина, утверждая, что восстание там будто бы назрело (Л.Троцкий. Сталин, т.II, с.49). Троцкий был против, тем не менее акция была осуществлена, причем за восстание грузинского народа против меньшевистского правительства выдали восстание армян в спорном Борчалинском уезде. Оккупированную Грузию стали сразу же насильно запихивать в Закавказскую федерацию, против чего было руководство грузинской компартии, которое выступало за вхождение Грузии в СССР, но в качестве отдельной республики. Орджоникидзе вел себя в Закавказье, как настоящий сатрап, и в знак протеста против его действий ЦК Компартии Грузии в конце октября 1922 года коллективно подал в отставку, заявив, что для Орджоникидзе “травля и интриги – главное орудие против товарищей, не лакействующих перед ним. Стало уже невмоготу работать при его держимордовском режиме” (“Правда”, 12 августа 1988 года). В этой накаленной обстановке Орджоникидзе у себя на квартире ударил А.Кабахидзе, обозвавшего его “сталинским ишаком”. Как отмечает Троцкий, Орджоникидзе “был человеком по существу малокультурным и не способным к контролю над собой” (цит. соч., с.196), так что происшедшему удивляться не приходится. для расследования безобразной драки в Грузию выехала комиссия во главе с Дзержинским, который по возвращении, докладывая Ленину 12 декабря, стал оправдывать Орджоникидзе, разволновал Ленина и довел до нового тяжелейшего приступа (чего, собственно, и добивался). И последний документ, который в своей жизни продиктовал Ленин 6 марта 1923 года, был адресован грузинским руководителям Мдивани, Махарадзе и другим и гласил: “Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского”. Накануне Ленин отправил резкое письмо Сталину, оскорбившему Крупскую, и одновременно обратился к Троцкому с просьбой “взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии” против Сталина и Дзержинского. Именно на это обстоятельство и ссылался потом Троцкий, изображая себя наиболее близким к Ленину по взглядам человеком, однако он не выполнил поручение Ленина и пальцем о палец не ударил в защиту грузинского дела, оправдывая свое бездействие болезнью – простудой, подхваченной на охоте. Ленин не так берег свое здоровье, и Д.Волкогонов не исключает возможности, что “грузинский инцидент” ускорил роковое течение болезни Ленина (Триумф и трагедия, кн.I, ч.I, с.143). И если потом бывшие грузинские лидеры Б.Мдивани, М.Окуджава, С.Кавтарадзе и другие поддерживали Троцкого, то скорее в пику Сталину, чем в знак признательности, – благодарить Троцкого им было, в общем-то, не за что.