Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [4]

Могут сказать: «Почему ему понадобилась анонимность, мы сейчас, за недостатком сведений, не знаем; однако свидетельство Миллера о том, что Дубровский — автор „Письма¹¹, у нас есть. И этого совершенно достаточно».

В ответ на это возможное возражение следует указать, что, кроме «поэмы» «На ослеплении страстями», вопрос об авторстве которой тоже не так прост, как может показаться на первый взгляд (об этом см. ниже), все стихотворные произведения, напечатанные в «Ежемесячных сочинениях» за подписью А. Дубровского, поражают своей литературной слабостью: в баснях «Ворон, хотящий Орлу последовать» и «Лев и Комар» не соблюдено чередование стихов с мужской и женской рифмами; то же встречается и в третьей «Загадке» («Есть братьев у меня великое число»); часто встречаются у него стихи, в которых не совпадают логическое и метрическое ударения, например в переводе «Овидиевой елегии»:

Какой тебе был труд хотя умильным взором

Мою скорбь облегчить иль сладким разговором —

или в басне «Ворон, хотящий Орлу последовать»:

О как воспитал ты среди зеленых трав!

Какой кус для меня!..

Несовпадения логического и метрического ударений встречаются изредка и у других поэтов того времени, например у Ломоносова, Н. Поповского:

[Оно <стекло> вход жидких тел от скважин

отвращает.

(«Письмо о пользе стекла», стих 69). .

[.. .Зев волчия алчбы, Тигр ярый — похищенье...

( «Надпись к иллуминации ноября 25 дня 1753 г.», стих 18).

[.. .Петр шествовал во град, Елисавета — в мир...

(«Надпись к иллуминации декабря 18 дня 1753 г.», стих 14).

Однако подобные несовпадения у Ломоносова никогда не имеют такого какофонического характера, как у А. Дубровского. Негладких, вымученных стихов в произведениях Дубровского, пожалуй, больше, чем гладких и изящных. Для образца приведу начало басни «Ворон, хотящий Орлу последовать», кстати сказать, по-видимому, направленной против Сумарокова как соперника Ломоносова:

Как Ворон на лету голодный усмотрел,

Ягненка что унес у пастуха Орел,

Такое ж учинить он дело не сумнился,

Хоть меньше сил имел, но жадностью сравнился.

... Казался равен быть Орлу и в самом деле,

Но сколь пред сыром был баран ему тяжеле.

Если сопоставить эти и им подобные тяжелые, ученические, топорные вирши Дубровского с плавными, «текущими», как говорили в XVIII в., стихами «Письма к г. В...», сразу же станет очевидной разница в степени поэтической одаренности и художественного мастерства двух авторов. Только совершая насилие над эстетическим вкусом, можно признать оба стихотворения произведениями одного поэта.

Выше я отметил, что «поэма» «На ослепление страстями» своей обработанностью отличается от прочих стихотворных произведений А. Дубровского. Это как будто говорит в пользу предположения о принадлежности ему «Письма кг. В...» и ослабляет значение отмеченных мною технических недочетов в других его стихотворениях. Соображения эти имели бы силу, если бы у меня не было некоторых сомнений, — не скажу: в авторстве Дубровского, но в том, что «поэма» напечатана в том виде, в каком она вышла из-под пера ее автора. Основания для сомнения таковы: в то время как басни «Дровосек и Смерть», «Ворон, хотящий Орлу последовать» и «Лев и Комар» представлены были в «Ежемесячные сочинения в автографах Дубровского, «поэма» «На ослепление страстями», рукопись которой сохранилась, писана неизвестной рукой и только имеет поправки Дубровского. Таким образом, обычного «неотразимого» аргумента большей части «атрибуторов» — автографа автора — мы здесь не имеем. Внушает полное недоверие зачеркнутое первоначальное заглавие «поэмы» — «Стихи на ослепление страстьми Андреяна Дубровского»; очень часто, даже чаще всего подобные зачеркнутые заглавия, содержащие фамилию якобы действительного автора, делались (и делаются) для того, чтобы устранить у издателей подозрения в принадлежности передаваемого им произведения другому лицу. Я не имею сейчас оснований приписывать Ломоносову «поэму» «На ослепление страстями», но полагаю, что она, по-видимому, была отредактирована учителем А. Дубровского.

Возвращаясь к «Письму к г. В...», замечу, что адресатом данного произведения был, по всей видимости, покровитель и друт А. Н. Радищева, Александр Романович Воронцов (1741—1805), ставший графом с 1760 г., когда его отцу и дяде Илариону было даровано графское достоинство австрийским императором Францем I. Совет Ломоносова продолжить образование за границей был принят Воронцовыми, но реализован не сразу. Возможно, что причиной этого был, с одной стороны, юный возраст А. Р. Воронцова, а с другой — начавшаяся в конце 1756 г. Семилетняя война. Лишь в 1758 г. А. Р. Воронцов был отправлен отцом во Францию, в Страсбург, где он учился в военном училище, а затем, после краткого пребывания в Петербурге, жил в Париже и Мадриде.²²Перед своим отъездом во Францию А. Р. Воронцов сотрудничал в «Ежемесячных сочинениях»: в февральской книжке за 1756 г. помещен его перевод «Рассуждение о приятностях сообщества» (стр. 153—179), в апрельской — перевод из Вольтера «Мемнон, желающий быть совершенно разумным» (стр. 330—338), в июльской — перевод «Разговор между Рассуждением и Воображением» (стр. 89—95), наконец, в августовской—«Содержание, письма другому в ответ, может ли честь сравниться славою» (стр. 204—206) и «Мысли» (стр. 206—211). Кроме произведений, подписанных в «Ежемесячных сочинениях» полной фамилией или инициалами «А. В.», А. Р. Воронцову, по-видимому, принадлежит еще перевод вольтеровского «Микромегаса» (1756, январь, стр. 31—61).