Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [104]
С перстнями руки прочь и головы с убранством Секут несытые и златом, и тиранством.
Иных, свирепствуя, в средину гонят гор Драгой металл изрыть из преглубоких нор.
Смятение и страх, оковы, глад и рапы,
Что наложили им в работе их тиранны,
Препятствовали им подземну хлябь крепить,
Чтоб тягота над ней могла недвижна быть.
Обрушилась гора; лежат в ней погребенны Бесчастные или по истине блаженны,
Что вдруг избегли все бесчеловечных рун,
Работы тяжкия, ругательства и мук! >421>
(Стр. 514).
Нельзя не упомянуть в этой связи шеститомную «Философскую и политическую историю о заведениях и коммерции Европейцев в обеих Иидиях» (1770) видного деятеля французского Просвещения и историка аббата Гийома Рейналя (1713—1796). Книга эта была создана при участии Д. Дидро и П. Гольбаха. Многие описания Рейналя явно перекликаются со стихами 145— 185 ломоносовского «Письма о пользе стекла».>422> Весьма вероятно, что часть сведений Ломоносова и Рейналя об эксплуатации индейцев восходит к одному общему первоисточнику — трактату Бартоломе де Лас Касаса (1474—1566) «Кратчайший рассказ о разрушепии Индии»,>423> неоднократно переводившемуся в XVI— XVIII вв. на французский, итальянский и другие европейские языки. Оставив в стороне вопрос о путях использования этого "груда Рейналем, попытаемся выяснить, что же послужило в данном случае непосредственным источником для Ломоносова.
За два—два с половиной столетия, отделяющих эпоху Ломоносова от эпохи открытия и завоевания стран западного полушария, в Европе получили самое широкое распространение многочисленные и разнообразные историко-географические описания испанских владений в Америке. Особенно много таких описаний появляется в XVIII в. Здесь сказалось, с одной стороны, особое внимание общественной мысли эпохи Просвещения к первобытным народам, а с другой — интерес к истории географических открытий и путешествий (в связи с дальнейшим широким развитием в XVIII в. мореплавания и новыми выдающимися географическими открытиями), поскольку историко-повествовательный материал, посвященный Америке, неизменно включался в различные труды по истории путешествий. Труды эти в подавляющей своей части носили чисто компилятивный характер; для описаний путешествий Колумба, завоевания Мексики и Пору, колониального режима в испанских владениях авторы используют — обычно из вторых и третьих рук — данные испанских хронистов XVI в.: Петра Мартира, Овьедо, Гомары, Эрреры и, конечно, Лас Касаса, ибо только у него могли быть почерпнуты описания жестокостей испанцев в колониях.
Нельзя исключить возможность непосредственного знакомства Ломоносова с трактатом знаменитого испанского хрониста: в его распоряжении вполне мог оказаться выполненный Бельгардом (на рубеже XVII и XVIII вв.) французский перевод этого и других произведений Лас Касаса под общим названием «Открытие Западных Индий испанцами».>424> Но также возможно, что сведения о завоевании Америки и эксплуатации ее коренного населения были почерпнуты Ломоносовым из тех историко-географических трудов, о которых говорилось выше. В какой-то мере таким источником могла послужить книга Шарлевуа о Вест-Индии >425> или «Всеобщая история путешествий», приписываемая Бельгарду.>426> Весьма вероятно знакомство Ломоносова с многотомным, трудом аббата Прево д’Экзиль, хотя, строго говоря, к «Письму о пользе стекла» указанное произведение не имеет прямого отношения.>427> Наконец, Л. А. Шуром уже отмечалось, что в русской периодической печати по крайней мере дважды на протяжении первой половины XVIII в. появлялись историко-повествовательные материалы на испано-американскую тему.>428>>429
Можно предположить, что эти картины навеяны не только и не столько прошлым Америки, сколько современной Ломоносову русской действительностью. Как отмечено С. М. Соловьевым, «с половины 1751 года в разных местах империи начало обнаруживаться явление, которое в следующем году приняло небывалые размеры. Против своих властей ... встали крестьяне монастырей. Крестьяне выступают против заводчиков. Участились побеги в Польшу. Бегство было всеобщим, а не местным явлением».>11 По указаниям В. В. Данилевского, в 40—50-е годы в России «были достигнуты уже значительные успехи в добыче золота и серебра на Урале, Алтае и в Забайкалье, начались усиленные поиски драгоценных металлов в различных местах страны».>430>
Уместно сопоставить посвященные американским сюжетам стихи из «Письма о пользе стекла» с небольшим стихотворением А. П. Сумарокова «О Америке», написанным в 1759 г.:
Коснулись Европейцы суши, >1
Куда их наглость привела:
Хотят очистить смертным души,
И поражают их тела:
В руке святые держат правы,
Блаженство истинныя славы.
Смиренным мзду и казни злым, .
В другой остр меч: ярясь пылают,
И ближним щастйя желают,
Подобно как себе самим.>431> .
Нетрудно убедиться, что общая тема — завоевание Америки испанцами — получает у Ломоносова и Сумарокова различную трактовку. Если внимание Ломоносова, как мы попытались показать выше, направлено на раскрытие социально-экономической стороны конкисты, на обличение варварских методов эксплуатации порабощенных индейцев, то у Сумарокова социальные мотивы приглушены, подменяются моралистическими рассуждениями на тему о резком противоречии между официальной целью завоевателей — распространением христианства среди язычников и отнюдь не евангельскими методами претворения этих целей в жизнь.
Берков Павел Наумович был профессором литературоведения, членом-корреспондентом Академии наук СССР и очень знающим библиофилом. «История» — третья книга, к сожалению, посмертная. В ней собраны сведения о том, как при Советской власти поднималось массовое «любительское» книголюбие, как решались проблемы первых лет нового государства, как жил книжный мир во время ВОВ и после неё. Пожалуй, и рассказ о советском библиофильстве, и справочник гос. организаций, обществ и людей.Тираж всего 11000 экз., что по советским меркам 1971 года смешно.© afelix.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.