Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [100]

Ломоносову посвящен целый столбец; после оценки его поэтических и прозаических произведений говорится о нем как о химике, и лишь в конце статьи дается оценка Ломоносова как историка, из слова в слово повторяющая фразы из книги Кокса.

Эта высокая оценка, по-видимому, долго держалась в Англии; в издании 1824 г.^{369 только упоминается «История» Ломоносова, о которой сказано: «сочинение большого достоинства».}

Вторая историческая работа Ломоносова «Краткий российский летописец» ^{370 пользовалась за рубежом большей известностью и чаще упоминалась. Она была переведена на английский язык (1767 г.) и дважды на немецкий (1765 и 1771 гг.). Хронологические таблицы русских князей постоянно использовались западными историками. Однако первые шесть страниц этой книги, где Ломоносов в конспективной форме повторил свои взгляды на происхождение русского народа, вызывали всегда резкие отзывы..}

Современники не смогли оценить сделанного Ломоносовым крупного вклада в русскую историческую науку. Вопреки утверждениям Шлецера, Ломоносов применял подлинно научные методы изучения русских и иностранных источников, дал передовые для своего времени истолкования документов, создал представление о древней русской истории, близкое с современному, хотя не все его положения оказались правильными.

Как мы видели, заслуги Ломоносова в области истории были признаны в Англии) пробудили меньше интереса во Франции и вызвали резкие нападки в Германии. Это вполне объяснимо. Академия наук была гораздо ближе связана с немецким ученым миром; там несомненно было известно о борьбе Ломоносова с академиками Миллером и особенно Шлецером, придерживавшимися иных, чем оп, взглядов па русскую историю, и это, конечно, при связях обоих его противников с современной им немецкой журналистикой, не могло не наложить отпечатка на отношение к «Истории» Ломоносова в Германии.

ПОДВОДНОЕ ЦАРСТВО И МОРСКОЙ ЦАРЬ В ПОЭМЕ «ПЕТР ВЕЛИКИЙ»

В первой песне поэмы М. В. Ломоносова «Петр Великий» (1761 г.) строки 170—220 посвящены подводному царству и морскому царю. В них описаны пышные чертоги из кораллов и витых раковин, создан величественный образ владыки, подобного «волнам седым», богато одетого, сидящего на троне из янтаря и жемчуга, с порфирой и сапфирным скипетром; упомянуты сирены и чудища морские. Естественно, что такая красочная картина — единственная в русской литературе XVIII в. — привлекла внимание исследователей, которые увидели в ней отражение поэтичности устного народного творчества. Впервые па это указал А. Н. Соколов: «...в образе Морского царя русский поэт восходит ... к колоритному образу русских былин и сказок, которые хорошо были знакомы уроженцу нашего Севера, столь богатого фольклором».¹ Такого же мнепия придерживается С. Ф. Елеон-ский: «Обрисованный Ломоносовым в поэме „Петр Великий" мифический образ Нептуна, несмотря на свое аптичпое имя, походит, пожалуй, больше на морского царя русских былин (или сходных по сюжету сказок)».³⁷¹³⁷² Однако это положение требует фактической проверки.

Действительно, как доказывают современные литературоведы и фольклористы,^{373 Ломоносов хорошо знал русскую устную поэзию: пословицы,374 песни (даже не зафиксированные собирате-}

лями), плачи, сказки, былины (до нас дошли выписки, сделанные им, вероятно, из цикла о Садко: «Насад, звончаты гусли, поиизов-ной, низовской» и т. д.). В 50-х годах XVIII в., ко времени замысла поэмы, фольклор становится предметом научных изысканий Ломоносова. В рукописях этого периода сохранились материалы с сопоставлением античных и славянских богов (заготовки для «Древней российской истории», «Российской грамматики», а может быть, Ломоносовым подготовлялся словарь синонимов для специальной работы по мифологии). В таблицах, или «нотах», подчеркивается соответствие античных божеств русским фольклорным образам: Нептун — царь морской, Тритоны — чуда морские и т. п.³⁷⁵

В русском народном творчестве эпизод встречи героя с подводным владыкой фигурирует в произведениях о Садко (былины и сказки), а также в сказочных повествованиях о водяном царе и чудесном бегстве.³⁷⁶

Новгородская былина о Садко, особенно в 3-й части (подводное царство), весьма архаична и сохранилась довольно плохо (возможно, что этот мотив был внесен в эпос из сказки) .^{377 Опубликовано всего около 40 вариантов, которые распадаются на несколько групп, причем наиболее полными и художественными являются беломорские и олонецкие тексты; в образцах фольклора из других районов эпизод встречи с морским царем подчас вовсе отсутствует.}

Былина о Садко считается наиболее характерной именно для Севера, но архангельских записей ее сравнительно мало, хотя сделаны они от крупных мастеров, таких, как Г. Л., А. М. и М. С. Крюковы — представители трех поколений знаменитой семьи сказителей. Два варианта опубликовал А. Марков.^{378 В трехтомном собрании А. Д. Григорьева «Архангельские былины и исторические песни» на 424 номера приходится лишь один текст «Садко», снабженный следующим примечанием: «Старину о Садке Е. Д. Садков считал своим долгом знать ввиду носимой им самим фамилии».}