Литературная Газета, 6615 (№ 39/2017) - [8]

Но, несмотря на фактическую точность и внушительный библиографический список, книга поэта о поэте получилась ещё и по-настоящему художественной – с точки зрения стиля: «У неё была врождённая близорукость. Прищур был привычкой. По-видимому, свет в таких случаях приобретает некоторую сумеречность, как под водой, и девочки делаются русалками. Или пеной морской. Она сказала: искусство при свете совести. Мудрено не ослепнуть».

Вочеловеченье поэта

Вочеловеченье поэта

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Галкина Валерия

Теги: Библиофильский венок М.И. Цветаевой

Библиофильский венок М.И. Цветаевой. Автографы и мемориальные предметы из собраний Л.А. Мнухина и М.В. Сеславинского: [альбом-каталог] М. БОСЛЕН 2017 208 с. ил. 500 экз.

К 125-летию со дня рождения Марины Цветаевой исследователи и поклонники её творчества получили великолепный подарок – уникальный альбом-каталог, в который вошли автографы и мемориальные предметы из собраний известных библиофилов Михаила Сеславинского и Льва Мнухина. Эта книга и выглядит как подарок: нарядная тканевая обложка празднично-бордового оттенка, серебристое тиснение букв и знаменитое чёрно-белое фото Марины Ивановны с короткой стрижкой….

Альбом состоит из нескольких разделов: «Автографы на книгах и оттисках», «Творческие рукописи», «Письма, записки, открытки, телеграмма», «Автографы на фотографиях», «Автографы, адресованные Марине Цветаевой», «Рукописи стихотворений, посвящённых Марине Цветаевой», «Особые экземпляры», «Личные вещи» и «Портреты».

Первый – «Автографы на книгах и оттисках» содержит дарственные надписи Цветаевой на собственных сборниках и других книгах, вручённых друзьям, родным и знакомым, а также владельческие надписи на изданиях из её личной библиотеки и кое-какие комментарии и правки, оставленные на полях этих книг. Некоторые надписи просты, безыскусны в своей искренней нежности – «Милой Лиде с благодарностью за ласку в трудные дни. Муся», «Милой Бэле Фейнберг на память о коктебельском мирке. Марина Цветаева», «Дорогому Понтику – другу моих 15-ти лет. Марина Цветаева», но есть и надписи-загадки, например: «Дорогой Юлии Николаевне Рейтлингер тот час души, когда она ещё искала по горизонтали – то, что даёт нам– исключительно вертикаль! Марина Цветаева», «Валентине Евгеньевне Чириковой – моей сестре в болевом, т.е. в единственно верном и вечном – эту, как говорят, радостную книгу, а по мне – совсем не книгу! – от всего сердца. Марина Цветаева». Конечно, каждый автограф сопровождается короткой и ёмкой справкой о том, кому посвящена дарственная надпись, о том, что связывало Цветаеву с этим человеком и при каких обстоятельствах была подарена книга.

Особый интерес представляют владельческие надписи Цветаевой. Они – возможность подглядеть в замочную скважину и увидеть библиотеку поэта, мир Цветаевой-читателя. Вот что пишут об этих автографах в предисловии к альбому Михаил Сеславинский и Лев Мнухин: «Сегодня такие экземпляры представляют собой не только библиофильский, но и очевидный исследовательский интерес. Выявляются новые факты биографии поэта, порой совершенно неожиданные. Датированные надписи позволяют определить время, а иногда и обстоятельства знакомства с тем или иным произведением, проблемой, литературным фактом. Наличие в книгах помет, примечаний на полях, разного рода отчёркиваний и подчёркиваний позволяет судить о характерной манере чтения, об отношении Цветаевой к читаемому материалу».

Очень богат эпистолярный раздел альбома. В нём собрано 18 писем и 11 открыток. Среди множества клетчатых листов, исписанных бисерным почерком Цветаевой, здесь есть и необычное, совершенно уникальное почтовое отправление – телеграмма с текстом стихотворения «Безумье и благоразумье…» – два метра телеграфной ленты, на котором – в одну строчку и без знаков препинания – взволнованные метафоры цветаевской поэзии.

А самый тёплый раздел книги – это небольшой (всего 6 страниц) раздел «Автографы на фотографиях». В нём – простые, любительские, немного выцветшие, но такие человечные фото Марины Ивановны, на которых она – не поэт, а просто женщина: мать и жена. В предисловии сказано об этих снимках: «Крайне редкие гости на антикварно-букинистическом рынке и, соответственно, в частных коллекциях – любительские фотографии Марины Ивановны с её автографами на обороте. Наличие в наших собраниях нескольких фотографий – большая радость и удача. Все они небольшого размера, желатиновый слой несколько выцвел, но вкупе с трогательными памятными надписями эта фотоподборка оставляет щемящее душу чувство прикосновения к бытописанию цветаевской семьи».

Через этот альбом происходит, если можно так выразиться, вочеловеченье поэта: закрываешь книгу с чувством, что ты – пусть совсем немного и недолго – тоже был знаком с Мариной Ивановной Цветаевой. И хочется взять с полки её томик, открыть и увидеть её стихи заново – обновлённым взглядом, через призму писем, трогательных надписей и заметок на полях. Собственно, в предисловии к «Библио­фильскому венку» сказано и об этом тоже: «Мы постарались сосредоточиться лишь на том, что несёт эмоциональный энергетический заряд непосредственного соприкосновения с жизнью и творчеством поэта». Этот энергетический заряд, безусловно, ощутим.