Лишенные веры - [10]

И я ответил «хорошо», а он дал мне адрес в Уэст-Энде, после чего я отключился.

Мак появился в магазине к закрытию и спросил, как идут дела. Я ответил, что шантаж не очень, зато я, похоже, вступил на путь звукозаписи. Он вежливо посмеялся и стал ждать объяснений.

– Ну, – заметил он, – можно и навестить парня. Посмотреть, что к чему.

Так я и сделал. Некоторое время забавлялся идеей собрать вечером мой предполагаемый нортумберийского рэп-оркестр, но в итоге вместо этого решил пойти выпить парочку «шенди»[41]. Хей-хо, музыка лишилась – трактирщик приобрел.

Офис «Славной организации» находился рядом с Риджент-Стрит, со стороны Мэйфэра. Помещение на третьем этаже здания, забитого дешевыми туристическими фирмами. Место пребывало в постоянном изменении, не поймешь, куда идут дела – в гору или к чертям собачьим. Несколько строителей таскали вверх-вниз по лестнице предметы интерьера. Три золотых диска и один серебряный висели в рамочках рядом с телексом. Секретарша («Привет, я Мэнда») жонглировала телефонами, периодически что-то неискренне бормоча насчет возможности выпить чашечку кофе, пока из офиса не появился Этеридж и не проводил меня внутрь.

Он был запоминающейся личностью, Этеридж. Жердь шести футов шести дюймов в жиденькой твидовой тройке. Голова начисто выбрита или просто лысая, возраст – где-то между тридцатью и пятидесятью. Немного похож на помолодевшего, растянутого Уильяма Берроуза, с таким же умирающим, бросающим в дрожь, шепчущим голосом, с раздражающим прерывистым заиканием. Как и многие успешные пост-панковские менеджеры, Этеридж казался совершенно не-рок-н-ролльной личностью, но все же в нем определенно сквозило нечто хипповское.

Впервые я увидел его в очереди перед «Нэшвиллем» в Уэст-Кенсингтоне. Концерт имел большой успех, уж не помню, кто выступал. Этеридж пришел с Россом и малознакомой мне женщиной, писавшей для «Саундз». В итоге мы все оказались в баре через дорогу. Думаю, он хотел меня запугать, говорил о политике и философии, бросался именами, которых я никогда не слышал. Тогда же я решил, что он крутой.

Вскоре после этого Этеридж стал нашим менеджером, и я ежедневно сталкивался с ним, хотя так и не узнал получше. Но со временем начали всплывать факты и просачиваться слухи о его прошлом.

Очевидно, Этеридж учился в университете во Франции. Говорили, что вместе с Фуко[42]. Возможно, в шестидесятых, хотя возраст Этериджа казался таким же загадочным, как и все остальное, его касающееся. Может, он был хиппи. Злые языки утверждали, что когда-то он руководил «Квинтэссенцией»[43]. Он явно много путешествовал.

Но панки его точно устраивали. Этеридж прибыл в этот конечный пункт молодежно-культурного похода, обладая мировым опытом – только без неприятного общественного прошлого. И теперь он был здесь, в «Славной организации», собственной персоной, и я тоже был здесь, нес чушь про свою команду и собирался шантажировать его протеже.

– Извини, – сделал я первый шаг. – Нам надо записать несколько ремиксов, и только потом я смогу принести пленку.

– А, хорошо, – ответил Этеридж. – В любое время.

Тут я быстро сообразил, что он позвал меня вовсе не для того, чтобы поговорить о деле. По крайней мере, не о моем.

– Слушай, – произнес он, пару минут вяло поизображав заинтересованность в моем бреде, – последнее время ты почти не показывался.

Я неопределенно хрюкнул.

– Росс, – продолжил Этеридж. – Росс в следующем месяце собирается записать новый альбом. Его сейчас очень… очень ждут. Вся компания болеет за Росса. Если только мы успеем сделать альбом до листопада.

– Листопада[44]? А какое они имеют к этому отношение? Этеридж набросился на меня.

– Не рок-группа! – рявкнул он, прежде чему сумел взять себя в руки. – Да, правда, действительно забавно. До осени. Если до осени альбом не будет готов, тур в США сорвется, и общественное внимание перейдет к кому-нибудь другому. А тогда…

– Капитализм продержится на подкашивающихся ножках еще несколько лет, прежде чем диалектика Росса поставит его на колени? – сочувственно вставил я. – Или, быть может, «A Flock of Seagulls»[45] станут помогать полиции в Мэдисон-Сквер-Гарденс вместо твоего мальчика? Какая трагедия!

В глазах Этериджа к этому моменту появилось какое-то навязчивое выражение, но он вздохнул и начал снова, очевидно, решив, что, раз ничто другое не сработало, призыв к предположительно лучшей стороне моей натуры, по крайней мере, заткнет меня и даст ему высказаться.

– Слушай, – сказал он, – понимаю, ты обижен на то, что произошло – и, конечно, понимаю почему. Наверное, можно было, нужно было проявить больше тактичности. Но сейчас Россу нужны его друзья. Последний год выдался очень тяжелым.

– Угу.

– Поэтому я полагаю, что Росс действительно обрадуется знакомым лицам. И мы, ну, я подумал, не захочешь ли ты снова с ним работать.

Наверное, я выглядел потрясенным, потому что Этеридж торопливо продолжил:

– Нет, конечно, не как музыкант, этот вопрос мы, ну, закрыли, а, скорее, в административной должности…

– Ты предлагаешь мне стать нянькой? – скептически осведомился я у своих ботинок.

Он предлагал. Этеридж хотел заплатить мне – не очень много, но все-таки – за то, чтобы я просто ошивался рядом с Россом и следил, чтобы он не переборщил с наркотиками или чтобы ему в голову не взбрела смешная идея не подчиниться планам Этериджа и компании, расписанным на несколько лет вперед. Ну, хотя бы до осени.