Лишенные веры - [12]

: алкоголик – это тот, кто тебе не нравится, а пьет столько же?

Мы встретились в «Рипли». Уж не знаю, почему. «Рипли» был одним из первых «настоящих пивных» пабов – десяток посредственных сортов пива, подозрительная домашняя еда, голый пол и автомат, полный записей доктора Филгуда, Королевы Иды[48] и прочих, выступавших в «Дингуоллсе» через дорогу.

Мак играл в дартс с парнем, который когда-то был гастрольным администратором у «The Clash»[49]. Фрэнк презрительно фыркнула, сказала, что терпеть не может это место и потребовала «Пери».

Час спустя я был наполовину пьян, Мак по-прежнему играл в дартс, а Фрэнк, забившись в угол, с хмурой гримасой на лице выпила половину своей минеральной воды, Я сомневался в причине ее дурного настроения, но пытался проявлять участие.

– Господи, – внезапно зашипела она на меня, – ты просто умилителен! Ты что, не понимаешь, во что мы вляпались? Давай прекратим это прямо сейчас! Я ухожу!

Я не знал, что она имеет в виду: паб, квартиру или меня. Но я не хотел, чтобы она уходила.

– Слушай, подожди. Сейчас пойдем обедать. И поговорим.

– Куда? Куда «мы» пойдем? Снова за проклятым кебабом к проклятому «Энди»? Или за виндалу[50], когда вас отсюда выставят? Нет, спасибо!

– Нет, – возразил я. – В новое место. Увидишь.

И, к моему удивлению, она села. Я позвал Мака и сказал, что мы уходим. Он ответил:

– Очень кстати, я уже проиграл жирному мерзавцу десятку.

На улице я поймал такси и попросил:

– Керзон-Стрит, пожалуйста.

– Куда? – хором переспросили Мак и Фрэнк. Я слегка ухмыльнулся и сказал:

– Мэйфэр, мои дорогие, Мэйфэр.

Место называлось «Бар Тома». Я слышал о нем от моего босса, Шона. Его туда затащила подружка, дизайнер интерьера. Шон ограничился словами «показушно и дорого», но я знал, что Фрэнк необходимы перемены. Настало время убраться подальше от пива и бириани[51].

Итак, это был «Бар Тома», рядом с Саус-Молтон-Стрит. Двухэтажное буйство, настоящее посмешище. Мы прошествовали через коктейль-бар, и к нам тут же подошла проворная молодая женщина с папкой. Она оглядела нас с ног до головы, нахмурилась при виде моих джинсов, боксерских бутс и оксфамского костюма[52] Макса. Потом переместила свое внимание на Фрэнк, чья внешность служила пропуском в большинство заведений, и спросила:

– Вы заказывали столик?

– Нет, – ответил я, и она кивнула, точно подтвердились ее худшие подозрения. Потом развернулась на каблуках и махнула официанту. Что-то шепнула ему на ухо, и он повел нас по винтовой лестнице в подвал, где ловко выбрал маленький столик, втиснутый между дверью на кухню и туалетом.

Мы уселись, изучили меню и осмотрелись. Конечно, тут были коктейли, и гуакамоле[53], и салат «Цезарь», и тунец-гриль, и жареный камамбер. А еще множество людей в, как я полагаю, рубашках от Пола Смита, и играющая «Kid Creole»[54] музыкальная система, и беседующий с менеджером парень с козлиной бородкой из «Blue Rondo A La Turk»[55].

Фрэнк заказала «Май-Фай». Я остановился на «Манхеттене», больше из-за названия, чем вкуса, а Мак взял пиво. К моменту нашего ухода Фрэнк подбивала Мака посостязаться в арм-рестлинге, я только что оплатил самый большой ресторанный счет в своей жизни («вычти потом из нашей прибыли», – сказали мои спутники), и у нас появился план.

План был не очень хороший. Этеридж оставляет деньги в шкафчике в раздевалке бассейна «Швейцарского коттеджа» и идет плавать, а мы их тем временем забираем. Наверное, этот план не сработал бы. В любом случае, он остался теоретическим; все повернулось так, что у него не оказалось ни малейшего шанса.

7. ДЖЕФФ ПРОВЕТРИВАЕТСЯ

В пятницу я не смог заставить себя пойти на работу, поэтому мы позвонили Этериджу из автомата на станции «Бейкер-Стрит». Он ответил, сказал Маку, что достал деньги, но расхохотался, когда Мак начал объяснять, где их оставить.

– Пора взрослеть, – заметил он, – мы тут не в шпионов играем. Встретимся лицом к лицу на стоянке у «Джек Строз Касл». Сегодня в десять вечера. Росс хочет знать, кто его шантажирует. – И Этеридж повесил трубку.

– Черт, – произнес Мак. – Черт. Я вел себя неправильно, простите меня.

Фрэнк и я промолчали. Мы были слишком ошеломлены. Это происходило. Мы получим свои десять тысяч. Или нас арестуют. Или изобьют до полусмерти. Или еще что-нибудь – что-нибудь обязательно случится. Позже в тот день, чудесный, ясный день ранней весны, солнечный и холодный, мы сидели на Примроуз-Хилл с парой банок пива, и Фрэнк положила голову мне на плечо, а спустя некоторое время заговорила.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я не хотела. Давай забудем про это.

И я подумал, что она бранит меня.

– Попробуй, останови Мака, – ответил я, но дело было не только в нем. Я был возбужден. Господь свидетель, я провел достаточно времени, сидя в магазине и мечтая о быстрых способах разбогатеть. Теперь же, замочив ноги, я не собирался отступать.

Наконец мы собрались вместе; Фрэнк надела забавный африканский парик, который я позаимствовал у сестры Невилла для маскировки, и села за руль десятилетнего «эскорта», одолженного Маком у Сэм.

«Джек Строз Касл»[56] – большой мерзкий паб, замечательный только местом своего расположения, высоко на Хампстед-Хит. Мы подъехали около половины девятого, на стоянке царила темнота. Некоторое время было тихо, но по мере продвижения стрелок к десяти парковка начала заполняться. С каждой новой машиной мы в унисон вздрагивали. В первой приехал парень с «ежиком», в кожаной куртке.