Лирика - [19]

Шрифт
Интервал

И на нее же низвергаю гнев.
Так путнику не выйти из песка,
Из ласковых, предательских зыбей:
Вотще за воздух держится рука,
Она слаба, а мысль еще слабей.
Иной судьбы не знаю искони:
Средь мертвых дел за днями длятся дни.

11. "Людские души - те же корабли..."  

Людские души - те же корабли,
Скользящие по вспененным волнам.
Мы тем верней доходим до земли,
Чем больше тягот выпадает нам.
И если шторм в безумье одичал
Грохочет сердце, наполняя грудь.
Чем с каждым часом далее отчал,
Тем ближе порт, куда нацелен путь.
Мы пожинаем знание с лихвой,
Там, где лишь смерть маячила сперва.
Нам ведомо - за бездной штормовой
Встает небес далеких синева.
Черед за малым: чтоб от слов людских
Меняли путь громады волн морских.

14. "Родясь в ночи, до утра гибнем мы..."  

Родясь в ночи, до утра гибнем мы,
Один лишь мрак успев познать вполне.
Откуда же у нас, питомцев тьмы,
Берется мысль о лучезарном дне?
Да, это звезд слепые огоньки
Наводят нас на чуть заметный след,
Сквозь маску ночи смотрят их зрачки,
Сказать не в силах, что такое свет.
Зачем такую крохотную весть
Во искушенье небо нам дало?
Зачем всегда должны мы предпочесть
Большому небу - то, что так мало?
Длиннеет ночь, рассудок наш дразня,
И в темноте смутнеет образ дня.

22. "Моя душа - египтян череда..."  

Моя душа - египтян череда,
Блюдущая неведомый устав.
Кто сделал эту роспись и когда,
Сработал склеп, поставил кенотаф?
Но что б ни значил этот ритуал,
Он, несомненно, вдвое старше тех,
Кто на Земле близ Господа стоял,
Кто в знанье видел величайший грех.
Я действо древнее хочу порой
Постичь сквозь вековую немоту
Но вижу лишь людей застывший строй
И смысла ни на миг не обрету.
И память столь же бесполезна мне,
Как лицезренье фрески на стене.

28. "Шипит волна, в пути меняя цвет..."  

Шипит волна, в пути меняя цвет,
Чтоб пеной стать и на песке осесть.
Не может быть, чтоб это не был бред,
Но где-то есть же то, что все же есть!
Лазурь - ив глубине и в вышине,
Которую в душе боготворим,
Лишь странный образ, явленный извне:
Он невозможен, потому что зрим.
Хоть жаль почесть реальностью пустой
Весь этот яркий, грубо-вещный сон,
Я пью мечту - магический настой:
Пусть к истине меня приблизит он.
И отметаю, горечь затая,
Всеобщий сон людского бытия.

31. "Я старше времени во много раз..."  

Я старше времени во много раз,
Взрослей во много раз, чем мир земной.
Я позабыл о родине сейчас,
Но родина по-прежнему со мной.
Как часто посреди земных забот
И суеты - случайно, на бегу
Передо мною образ предстает
Страны, которой вспомнить не могу.
Мечты ребячьей свет и тяжкий груз,
Его не отмету, покуда жив:
Все обретает струй летейских вкус,
И целый мир становится фальшив.
Надежды нет, меня объемлет мрак
Но что, как не надежда, мой маяк?

Антиной. Перевод В. Топорова  

Как дождь, душа дрожала Адриана.
Был отрок тих
В испарине последнего тумана,
И зренье Адриана страх постиг
Затменьем смерти, павшим в этот миг.
Был отрок тих, во мрак свернулся свет
И дождь долбил и был как скверный бред
Убийцы - перепуганной Природы.
Прошло очарованье прежних лет,
Врата восторга затворили входы.
О руки, к Адриановым рукам
Тянувшиеся, - сколь сегодня стылы!
О волосы, привычные к венкам!
О взор, своей не ведающий силы!
О тело - то ли девы, то ли нет,
Божественный посул земного счастья!
О губы, чей вишневый вешний цвет
Таил секрет любви и сладострастья!
Перстов неописуемый язык!
И влажный зов, каким звучал язык!
И полная победа совершенства
В самодержавном скипетре блаженства!
Отныне все - тоска, туман, обман
И небыль. Дождь стихает. Адриан
Склоняется над телом. Горе гневно:
Нам жизнь даруют боги - и берут,
И красоту, создав ее, крадут,
Но самый плач щемит в груди плачевно:
Объемлет стон грядущие века,
И боль в душе настолько велика,
Что нас не оставляет повседневно.
Он мертв и не вернется никогда.
Сама Венера, зная Антиноя
И зная - он погублен навсегда,
Былые по Адонису печали
Смещала с Адриановой тоскою.
Но все слова любви бессильны стали.
И Аполлон поник, когда объяли
Уж не само ль объятье? - холода.
Соски его двуглавою горою
Лобзаний позабудут горный снег,
Застынет кровь в теснине прежних нег,
Твердыня страсти станет грудой льда.
Тепло не ощутит тепла другого
И руки на затылке не скрестит,
Когда, навскрыт распахнут и раскрыт,
Всем телом ждешь касания чужого.
Дождь падает, а отрок возлежит,
Как будто позабыв уроки страсти,
Но ожидая: обожжет она
Внезапным возвращеньем. Надлежит
Былому жару быть у льда во власти.
Не плоть, а пепел; смерть сильнее сна.
Как быть отныне с жизнью Адриану?
С империей? Чем горе превозмочь?
Кому запеть блаженную осанну?
Настала ночь
И новых нег не чаешь и невмочь.
Ночь вдовствует на ложе одиноком,
Сиротствует не ждущий ночи день,
Уста сомкнулись, только ненароком
На миг окликнув на пути далеком
В объятья смерти схваченную тень.
Блуждают руки, радость уронив.
Дождь кончился, не ведаешь, давно ли,
В нагое тело тусклый взор вперив.
Лежит он, наготу полуприкрыв
Движеньем сладострастья, а не боли.
Он, возбуждавший страсть и поневоле,
Любое пресыщенье претворив
В любовный нескончаемый порыв.

Еще от автора Фернандо Пессоа
Книга непокоя

Впервые опубликованная спустя пятьдесят лет после смерти Фернандо Пессоа (1888–1935), великого португальского поэта начала ХХ столетия, «Книга непокоя» является уникальным сборником афористичных высказываний, составляющих автобиографию Бернарду Суареша, помощника бухгалтера в городе Лиссабоне, одной из альтернативных личностей поэта. Эта «автобиография без фактов» – проза поэта или поэзия в прозе, глубоко лиричные размышления философа, вербальная живопись художника, видящего через прозрачную для него поверхность саму суть вещей.«Книга непокоя» призвана, загипнотизировав читателя, ввести его в самое сердце того самого «непокоя», той самой жажды-тоски, которыми переполнены все произведения Пессоа.


Элегия тени

В этой книге читатель найдет как знаменитые, так и менее известные стихи великого португальского поэта Фернандо Пессоа (1888–1935) в переводах Геннадия Зельдовича, которые делались на протяжение четверти века. Особая, как бы предшествующая тексту проработанность и беспримесность чувства делает эти стихи завораживающими и ставит Ф. Пессоа особняком даже среди самых замечательных поэтов XX века.


Морская ода

Перевод выполнен по изданию: Pessoa Fernando. Antologia poetica. Lisboa: Biblioteca Ulisseia de Autores Portugueses, 2008.


Банкир-анархист и другие рассказы

Фернанду Пессоа (1888–19353 достаточно давно известен отечественному читателю как поэт. Первые переводы его стихотворений на русский язык появились в 1970-е годы, сначала их было немного, затем накопился достаточный объем для первого отдельного издания, которое вышло в свет в 1978 году. Позднее появилось еще несколько изданий, но ни в одном из них не была представлена проза поэта, которая занимает существенное место в его наследии и с точки зрения количественной, и с точки зрения литературного качества и значимости.


Рекомендуем почитать
Словарь далей

Прекрасные стихи с хорошим предисловием, рассказывающим об авторе.


Пылая страстью к Даме

Любовная лирика – это и духовное служение, и общая идея красоты и благородства, и путешествие в область сердечных переживаний, и самое главное – образ Прекрасной Дамы, мимо которого не прошел ни один поэт на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Любовное чувство, перелитое в формы лирики, прежде всего классической, дано носителям французского языка и французской ментальности во всей полноте, яркости и разнообразии. Сборник, составленный известным поэтом и переводчиком Михаилом Ясновым, – лишь небольшая часть «биографии сердца» в том виде, как она запечатлена русскими переводчиками.


Дорога в небо

Книга «Дорога в небо» представляет избранные стихотворения гениальной американской поэтессы Эмили Дикинсон. Автор переводов – Елена Айзенштейн, автор нескольких книг о творчестве Марины Цветаевой, многих статей, посвященных русской поэзии 20—21 века. В книге приведены параллельно английский и русский тексты.


Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Кто нас выпустил в дикое поле...

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранные произведения : в 2-х томах. Т. 1.

В двухтомник избранных произведений Николая Доризо вошли стихи, написанные более чем за тридцать пять лет литературной деятельности.В первый том включены стихотворения и песни, воспевающие героизм советских людей, их военную и трудовую славу, любовь и дружбу, красоту родной земли.