Лирика - [26]

Готов на кулаке прохлопнуть лист кленовый.

<<1855 >>

ТЕЛЕМАК У КАЛИПСЫ

Солнце низко. Легкой мглою

Вечер долы напояет.

Вход в пещеру раззолочен.

С наклоненной головою

Старый Ментор засыпает.

Сын Улисса озабочен.

Смолкли нимфы. Тихо дышит

Море, пар подъяв туманный.

Все безмолвствуют упорно.

Нимфа Эхо ясно слышит,

Как смолы благоуханной

На жаровне прыщут зерна.

Полны сладкого Лиея,

Ждут раскрытые амфоры;

Но забыл густую влагу

Сын прекрасный Одиссея;

Он поднять не смеет взоры,

Он ступить не смеет шагу.

На душе и стыд, и горе:

Как осмелиться богине

Рассказать свою кручину?

«Неужели, злое море,

Завтра я в твоей пустыне

Все забуду, что покину?»

Разгораясь в блеске алом

Отлетающей Авроры,

Но безмолвна, как рабыня,

Грудь прикрыла опахалом

И, склоня к любимцу взоры,

Не насмотрится богиня.

О Зевес! Зачем же лира

Так бессильна – дар, любимый

Златовласым Аполлоном?

Иль зачем, владыка мира,

Взгляд такой невыразимый

Ты даешь влюбленным женам?

<<1857 >>

НИМФА И МОЛОДОЙ САТИР (Группа Ставассера)

Постой хотя на миг! О камень или пень

Ты можешь уязвить разутую ступень;

Еще невинная, бежа от вакханалий,

Готова уронить одну ты из сандалий.

Но вот, косматые колена преклоня,

Он у ноги твоей поймал конец ремня.

Затянется теперь не скоро узел прочный:

Сатир, и молодой, – не отрок непорочный!

Смотри, как, голову откинувши назад,

Глядит он на тебя и пьет твой аромат,

Как дышат негою уста его и взоры!

Быть может, нехотя ты ищешь в нем опоры,

А стройное твое бедро так горячо

Теперь легло к нему на крепкое плечо.

Нет! Мысль твоя чиста и воля неизменна:

Улыбка у тебя насмешливо-надменна.

Но отчего, скажи, – в сознаньи ль красоты

Иль в утомлении так неподвижна ты?

Еще открытое, смежиться хочет око,

И молодая грудь волнуется высоко.

Иль страсть, горящая в сатире молодом,

Пахнула и в тебя томительным огнем?

<<1859 >>

Венера Милосская.

ВЕНЕРА МИЛОССКАЯ

И целомудренно и смело,

До чресл сияя наготой,

Цветет божественное тело

Неувядающей красой.

Под этой сенью прихотливой

Слегка приподнятых волос

Как много неги горделивой

В небесном лике разлилось!

Так, вся дыша пафосской страстью,

Вся млея пеною морской

И всепобедной вея властью,

Ты смотришь в вечность пред собой.

<<1856 >>

НЕПТУНУ ЛЕВЕРРЬЕ

Птицей,

Быстро парящей птицей Зевеса

Быть мне судьбою дано всеобъемлющей.

Ныне, крылья раскинув над бездной

Тверди, – ныне над высью я

Горной, там, где у ног моих

Воды,

Вечно несущие белую пену,

Стонут и старый трезубец Нептуна

В темных руках повелителя строгого блещет.

Нет пределов

Кверху, и нет пределов

Книзу.

Здравствуй!

На половинном пути

К вечности здравствуй, Нептун! Над собою

Слышишь ли шумные крылья и ветер,

Спертый нагрудными сизыми перьями? Здравствуй!

Нет мгновенья покою;

Вслед за тобою летящая

Феба стрела, я вижу, стоит,

С визгом перья поджавши, в эфире.

Ты промчался, пронесся, мелькнул и сокрылся,

А я!

Здравствуй, Нептун!

Слышишь ли, брат, над собою

Шумный полет? – Я принес

С жаркой, далекой земли,

Кровью упитанной,

Трупами тучной,

Лавром шумящей,

Мой привет тебе: здравствуй, Нептун!

Вечно, вечно,

Как бы ни мчался ты, брат мой,

Крылья мои зашумят, и орлиный

Голос к тебе зазвучит по эфиру:

Здравствуй, Нептун!

<<1847 >>

<<...>> Только слабоумные люди видят в науке колдовство, а в жизни простоту и тривиальную будничность, тогда как это совсем наоборот. Как бы высоко ни забралась математика, астрономия, это все дело рук человеческих – и всякий может шаг за шагом туда взлезть, проглядеть все до нитки, а в жизни ничего не увидишь – хоть умри – тут-то тайна-то и есть! <<...>>

Во все живые явления, выражаемые статистическими цифрами, ежесекундно вторгается океан саморазличнейших нечислимых жизней. <<...>>

А. А. Фет.

Письмо Л. Н. Толстому 1 января 1870 г.

А. А. Фет.

* * *

Ночь весенней негой дышит,

Ветер взморья не колышет,

Весь залив блестит, как сталь,

И над морем облаками,

Как ползущими горами,

Разукрасилася даль.

Долго будет утомленный

Спать с Фетидой Феб влюбленный,

Но Аврора уж не спит

И, смутясь блаженством Бога,

Из подводного чертога

С ярким факелом бежит.

<<1854 >>

* * *

Жди ясного на завтра дня.

Стрижи мелькают и звенят.

Пурпурной полосой огня

Прозрачный озарен закат.

В заливе дремлют корабли, –

Едва трепещут вымпела.

Далеко небеса ушли –

И к ним морская даль ушла.

Так робко набегает тень,

Так тайно свет уходит прочь,

Что ты не скажешь: минул день,

Не говоришь: настала ночь.

<<1854 >>

НА КОРАБЛЕ

Летим! Туманною чертою

Земля от глаз моих бежит.

Под непривычною стопою

Вскипая белою грядою,

Стихия чуждая дрожит.

Дрожит и сердце, грудь заныла;

Напрасно моря даль светла,

Душа в тот круг уже вступила,

Куда невидимая сила

Ее неволей унесла.

Ей будто чудится заране

Тот день, когда без корабля

Помчусь в воздушном океане

И будет исчезать в тумане

За мной родимая земля.

1856 или 1857

ПОСЛЕ БУРИ

Пронеслась гроза седая,

Разлетевшись по лазури.

Только дышит зыбь морская,

Не опомнится от бури.

Спит, кидаясь, челн убогой,

Как больной от страшной мысли,

Лишь забытые тревогой

Складки паруса обвисли.

Освеженный лес прибрежный

Весь в росе, не шелохнется. –

Час спасенья, яркий, нежный,

Словно плачет и смеется.

<<1870 >>

* * *

Вчера расстались мы с тобой.

Я был растерзан. – Подо мной

Морская бездна бушевала.

Волна кипела за волной

И, с грохотом о берег мой