Лирика - [28]

Л. Н. Толстой о стихотворении

«А. Л. Бржеской» в письме А. А. Фету

15–16 февраля 1879 г.

А. Л. БРЖЕСКОЙ

Далекий друг, пойми мои рыданья,

Ты мне прости болезненный мой крик.

С тобой цветут в душе воспоминанья,

И дорожить тобой я не отвык.

Кто скажет нам, что жить мы не умели,

Бездушные и праздные умы,

Что в нас добро и нежность не горели

И красоте не жертвовали мы?

Где ж это все? Еще душа пылает,

По-прежнему готова мир объять.

Напрасный жар! Никто не отвечает,

Воскреснут звуки – и замрут опять.

Лишь ты одна! Высокое волненье

Издалека мне голос твой принес.

В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье. –

Прочь этот сон, – в нем слишком много слез!

Не жизни жаль с томительным дыханьем,

Что жизнь и смерть? А жаль того огня,

Что просиял над целым мирозданьем,

И в ночь идет, и плачет, уходя.

28 января 1879

А. Л. БРЖЕСКОЙ

Опять весна! опять дрожат листы

С концов берез и на макушке ивы.

Опять весна! опять твои черты,

Опять мои воспоминанья живы.

Весна! весна! о, как она крепит,

Как жизненной нас учит верить силе!

Пускай наш добрый, лучший друг наш спит

В своей цветами убранной могиле, –

Он говорит: «Приободрись и ты:

Нельзя больной лелеять два недуга».

Когда к нему ты понесешь цветы,

Снеси ему сочувствие от друга.

Минувшего нельзя нам воротить,

Грядущему нельзя не доверять,

Хоть смерть в виду, а все же нужно жить;

А слово: жить – ведь значит: покоряться.

<<1879 >>

А. Л. БРЖЕСКОЙ

Нет, лучше голосом ласкательно обычным

Безумца вечного, поэта, не буди;

Оставь его в толпе ненужным и безличным

За шумною волной безмолвному идти.

Зачем уснувшего будить в тоске бессильной?

К чему шептать про свет, когда кругом темно,

И дружеской рукой срывать покров могильный

С того, что спать навек в груди обречено?

Ведь это прах святой затихшего страданья!

Ведь это милые почившие сердца!

Ведь это страстные, блаженные рыданья!

Ведь это тернии колючего венца!

1 апреля 1886

ГРАФИНЕ С. А. ТОЛСТОЙ

Когда так нежно расточала

Кругом приветы взоров ты,

Ты мимолетно разгоняла

Мои печальные мечты.

И вот, исполнен обаянья

Перед тобою, здесь, в глуши,

Я понял, светлое созданье,

Всю чистоту твоей души.

Пускай терниста жизни проза,

Я просветлеть готов опять

И за тебя, звезда и роза,

Закат любви благословлять.

Хоть меркнет жизнь моя бесследно,

Но образ твой со мной везде;

Так светят звезды всепобедно

На темном небе и в воде.

<<1866 >>

К ПОРТРЕТУ ГРАФИНИ С. А. ТОЛСТОЙ

И вот портрет! И схоже и несхоже,

В чем сходство тут, несходство в чем найти?

Не мне решать; но можно ли, о боже,

Сердечнее, отраднее цвести?

Где красота, там споры не у места:

Звезда горит – как знать, каким огнем?

Пусть говорят: «Тут девочка-невеста,

Богини мы своей не узнаем».

Но все толпой коленопреклоненной,

Мы здесь упасть у ваших ног должны,

Как в прелести и скромной и нетленной

Вы смотрите на наши седины.

27 апреля 1885

ГРАФИНЕ С. А. ТОЛСТОЙ

Я не у вас, я обделен!

Как тяжело изнеможенье;

У вас – порывы, блеск, движенье,

А у меня – не бред, а сон.

Какое счастье хоть на миг

Залюбоваться жизни далью,

Призыв заслышать над роялью, –

Я все признал бы и постиг.

Я б снова трепет ощутил,

Целебной силой с прежним схожий;

Я б верил вновь, что ангел Божий

Пришел и воду возмутил.

27 мая 1886

ЕЙ ЖЕ во время моего 50-летнего юбилея

Пора! по влаге кругосветной

Я в новый мир перехожу

И с грустью нежной и заветной

На милый север свой гляжу.

Жестокой уносим волною,

С звездой полярною в очах,

Я знаю, ты горишь за мною

В твоей красе, в твоих лучах.

19 февраля 1889

Е. С. ХОМУТОВОЙ при получении от нее пышного букета цветной капусты

Соизмеряя дар с приветом,

Дерзаю высказать в ответ,

Что в мире никаким букетам

Не уступает ваш букет.

Его значенье многосложно

И в силах вдохновить певца;

Его принять с поклоном можно,

И можно скушать до конца.

5 мая 1883

П. И. ЧАЙКОВСКОМУ

Тому не лестны наши оды,

Наш стих родной,

Кому гремели антиподы

Такой хвалой.

Но, потрясенный весь струнами

Его цевниц,

Восторг не может и меж нами

Терпеть границ.

Так пусть надолго музы наши

Хранят певца

И он кипит, как пена в чаше

И в нас сердца!

18 августа 1891

ГРАФУ А. К. ТОЛСТОМУ в деревне Пустыньке

В твоей Пустыньке подгородной,

У хлебосольства за столом,

Поклонник музы благородный,

Камен мы русских помянем.

Почтим святое их наследство

И не забудем до конца,

Как на призыв их с малолетства

Дрожали счастьем в нас сердца.

Пускай пришла пора иная,

Пора печальная, когда

Гетера гонит площадная

Царицу мысли и труда;

Да не смутит души поэта

Гоненье на стыдливых муз,

И пусть в тени, вдали от света,

Свободней зреет их союз!

<<1864? >>

ГРАФУ Л. Н. ТОЛСТОМУ

Как ястребу, который просидел

На жердочке суконной зиму в клетке,

Питаяся настрелянною птицей,

Весной охотник голубя несет

С надломленным крылом – и, оглядев

Живую пищу, старый ловчий щурит

Зрачок прилежный, поджимая перья,

И вдруг нежданно быстро, как стрела,

Вонзается в трепещущую жертву,

Кривым и острым клювом ей взрезает

Мгновенно грудь и, весело раскинув

На воздух перья, с алчностью забытой

Рвет и глотает трепетное мясо, –

Так бросил мне кавказские ты песни,

В которых бьется и кипит та кровь,

Что мы зовем поэзией. – Спасибо,

Полакомил ты старого ловца!

Конец октября или начало ноября 1875

* * *

<<...>> ...я ощущаю себя с ним единым двуглавым орлом, у которого на сердце эмблема со злом в виде Георгия с драконом, с тою разницей, что головы, смотрящие врозь, противоположно понимают служение этой идее: голова Льва Николаевича держит в своей лапе флягу с елеем, а моя лапа держит жезл Ааронов – нашу родную палку. <<...>>