Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия - [149]

Я поступил санитаром в госпиталь. Назначили меня в женскую палату. Вот начало настоящего беженского мытарства – отказ от барства.

В палате было работы много, но работа очень чистая (на грязной были сиделки), и т. к. меня все знали по театру, то и отношение прекрасное. Скоро Рос<сийское> О<бщест>во Кр<асного> Креста открыло столовую для детских завтраков. Мне предложили перейти туда – 3 фунта в мес<яц>. На всем готовом (для Кипра хорошо). Я согласился и перешел туда поваром.

Скоро, однако, стали питать весь лагерь завтраками, обедами и ужинами. Вот тут пошла каторга, т. к. работали по 14 часов, без праздников, а жара +54, +56 C – да еще стоять у плиты. Или нагибаться над котлом при выдаче!

Но я служил, ничего не тратя, т. к. знал – что мой приятель Н. С. Жекулин пришлет мне из Болгарии визу и мне будут нужны деньги на переезд.

Наконец виза пришла, и я 9-го декабря 1920 г. уехал в Константинополь. На Кипре приучился курить, но сейчас не курю, ибо в Болг<арии> табачн<ая> монополия и скверные папиросы, а на Кипре были английские.

В Константинополе остановился у Н. Д. Кузнецова – он секретарь Союза Городов. У него уже жил Лимантов[476], т. ч. все три ординарца встретились. Заходил и Родионов[477], весь погруженный в политику (он много предсказывал на ближайшее время, но пока ничего не исполнилось). От него узнал о Вас.

Все эти три приятеля выглядят довольно хорошо и прилично одеты. Кузнецов женился на гр<афине> Марии Николаевне Стембок-Фермор. Мы, вспоминая Хуши, ему посвидетельствовали, что он не женат.

Она очень милая, но некрасивая. Служит тоже в Союзе Городов.

Макаров тоже в Константиноп<оле>, но с ним хуже – похож на обтрепанного жида из местечка, которого собаки ловят за штаны. Он тоже женился. Не могу вспомнить ее девичьей фамилии – кажется, Извольская, но фамилия хорошая, а на жидовку она похожа, но оч<ень> хорошенькая. Их дела были не блестящи.

Приезжал из Галлиполи Савицкий[478]. Все наши офицеры были там. Блажков женился, не знаю на ком, но партия, говорят, никуда. Псиол убит; Калугин умер от тифа, и вообще потери громадные. Аглаимов поехал в Данию к Шефу.

В Константинополе пробыл 1,5 месяца – дожидаясь дальнейшей визы, а затем выехал в Софию. Остановился у Жекулиных и сразу начал поденную работу на складе Русско-Болгарск<ого> Книгоиздательства, по отправке книг. Когда партия была отправлена, работа кончилась, и я, случайно встретившись с отцом Губидельникова и сказав ему о судьбе сына, получил от него рекомендацию на суконную фабрику в Травну – маленький городок, но там прослужил не долго из-за отвратительного отношения к русским и оч<ень> малого жалования – 600 лев. Работа была ответственная, по приемке сукон.

Как только появилось другое место, правда, тоже только на 670 л., но где относились к русским прекрасно, я перебрался в Софию. Работал сначала землекопом, потом был переведен на склад автомоб<ильных> шин, а затем стал заведовать складом старых автомобилей в 280 машин. Все это на «Державной» службе, но в Софии на 670 не прожить, и я перешел в мастерскую бетонных блоков для построек, рабочим на замеску бетона. Работа оч<ень> тяжелая. В день надо было перебросить около 9000 лопат песку, камня, цемента и бетона; затем стал за блоковый станок; это легче, но тоже не легко, ибо работа сдельная.

Вырабатывал около 40 лев в день, а иногда и больше. Одновременно брали заказы на бетонные памятники и ставили их.

Но вот мастерская лопнула, и я перешел на фабрику взрывчатых веществ. Она стояла. Я нанялся сторожем и единственным работником, т. к. в свободное время должен был набивать шашки для рудников. Фабрика в горах далеко от жилья. Жил отшельником. Мой патрон русофил, бывший полковник, окончивший Ник<олаевскую> Инж<енерную> Акад<емию> в Петербурге.

Но так прожил с месяц до 24 с<его> м<есяца>, а теперь новости: на нашу фабрику прибыли для разряжения снаряды 12 см и 15 см, всего около 10 000. Наняли еще русских 12 человек, и мы разряжаем снаряды. Я назначен, как они называют, «директором», но по-нашему старшим. Обещали прибавить жалованье.

Все бы хорошо, но мой патрон взял себе 2-х компаньонов, и стало 3 хозяина, и все распоряжаются. Боюсь, что из этого добра не выйдет. Пока делаю так – слушаю всех, предлагаю свое мнение и его провожу, но это не просто, и боюсь, что рано или поздно может что-либо выйти, т. к. компаньоны настоящие болгары, т. е. над копейкой дрожат часто себе в убыток.

На днях получил письмо от моего дяди из Парижа – предлагает визу и работу во Франции. Я думаю, что поеду, т. к. уж очень надоело быть в некультурной обстановке, да и работа там будет культурная. А тут ведь разрядка снарядов – и опасно, и неинтересно.

Теперь жду от Вас вести.

Мой адрес: Bulgarie, Sofie, ул. 11 Августа, № 4, Российско-Болгарское книгоиздательство, для С. О. Витт<а>

Адрес пишется по-русски.

Всякому известию от Вас буду рад.

Мне очень хочется связаться с Вами.

До свидания!

Глубоко уважающий и любящий Вас С. Витт

P. S. Как поживает Линдеман?[479]

Написал, кажется, очень бессвязно, но теперь у меня совсем нет времени – и всегда пишу после работы страшно усталым