Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия - [149]
Я поступил санитаром в госпиталь. Назначили меня в женскую палату. Вот начало настоящего беженского мытарства – отказ от барства.
В палате было работы много, но работа очень чистая (на грязной были сиделки), и т. к. меня все знали по театру, то и отношение прекрасное. Скоро Рос<сийское> О<бщест>во Кр<асного> Креста открыло столовую для детских завтраков. Мне предложили перейти туда – 3 фунта в мес<яц>. На всем готовом (для Кипра хорошо). Я согласился и перешел туда поваром.
Скоро, однако, стали питать весь лагерь завтраками, обедами и ужинами. Вот тут пошла каторга, т. к. работали по 14 часов, без праздников, а жара +54, +56 C – да еще стоять у плиты. Или нагибаться над котлом при выдаче!
Но я служил, ничего не тратя, т. к. знал – что мой приятель Н. С. Жекулин пришлет мне из Болгарии визу и мне будут нужны деньги на переезд.
Наконец виза пришла, и я 9-го декабря 1920 г. уехал в Константинополь. На Кипре приучился курить, но сейчас не курю, ибо в Болг<арии> табачн<ая> монополия и скверные папиросы, а на Кипре были английские.
В Константинополе остановился у Н. Д. Кузнецова – он секретарь Союза Городов. У него уже жил Лимантов[476], т. ч. все три ординарца встретились. Заходил и Родионов[477], весь погруженный в политику (он много предсказывал на ближайшее время, но пока ничего не исполнилось). От него узнал о Вас.
Все эти три приятеля выглядят довольно хорошо и прилично одеты. Кузнецов женился на гр<афине> Марии Николаевне Стембок-Фермор. Мы, вспоминая Хуши, ему посвидетельствовали, что он не женат.
Она очень милая, но некрасивая. Служит тоже в Союзе Городов.
Макаров тоже в Константиноп<оле>, но с ним хуже – похож на обтрепанного жида из местечка, которого собаки ловят за штаны. Он тоже женился. Не могу вспомнить ее девичьей фамилии – кажется, Извольская, но фамилия хорошая, а на жидовку она похожа, но оч<ень> хорошенькая. Их дела были не блестящи.
Приезжал из Галлиполи Савицкий[478]. Все наши офицеры были там. Блажков женился, не знаю на ком, но партия, говорят, никуда. Псиол убит; Калугин умер от тифа, и вообще потери громадные. Аглаимов поехал в Данию к Шефу.
В Константинополе пробыл 1,5 месяца – дожидаясь дальнейшей визы, а затем выехал в Софию. Остановился у Жекулиных и сразу начал поденную работу на складе Русско-Болгарск<ого> Книгоиздательства, по отправке книг. Когда партия была отправлена, работа кончилась, и я, случайно встретившись с отцом Губидельникова и сказав ему о судьбе сына, получил от него рекомендацию на суконную фабрику в Травну – маленький городок, но там прослужил не долго из-за отвратительного отношения к русским и оч<ень> малого жалования – 600 лев. Работа была ответственная, по приемке сукон.
Как только появилось другое место, правда, тоже только на 670 л., но где относились к русским прекрасно, я перебрался в Софию. Работал сначала землекопом, потом был переведен на склад автомоб<ильных> шин, а затем стал заведовать складом старых автомобилей в 280 машин. Все это на «Державной» службе, но в Софии на 670 не прожить, и я перешел в мастерскую бетонных блоков для построек, рабочим на замеску бетона. Работа оч<ень> тяжелая. В день надо было перебросить около 9000 лопат песку, камня, цемента и бетона; затем стал за блоковый станок; это легче, но тоже не легко, ибо работа сдельная.
Вырабатывал около 40 лев в день, а иногда и больше. Одновременно брали заказы на бетонные памятники и ставили их.
Но вот мастерская лопнула, и я перешел на фабрику взрывчатых веществ. Она стояла. Я нанялся сторожем и единственным работником, т. к. в свободное время должен был набивать шашки для рудников. Фабрика в горах далеко от жилья. Жил отшельником. Мой патрон русофил, бывший полковник, окончивший Ник<олаевскую> Инж<енерную> Акад<емию> в Петербурге.
Но так прожил с месяц до 24 с<его> м<есяца>, а теперь новости: на нашу фабрику прибыли для разряжения снаряды 12 см и 15 см, всего около 10 000. Наняли еще русских 12 человек, и мы разряжаем снаряды. Я назначен, как они называют, «директором», но по-нашему старшим. Обещали прибавить жалованье.
Все бы хорошо, но мой патрон взял себе 2-х компаньонов, и стало 3 хозяина, и все распоряжаются. Боюсь, что из этого добра не выйдет. Пока делаю так – слушаю всех, предлагаю свое мнение и его провожу, но это не просто, и боюсь, что рано или поздно может что-либо выйти, т. к. компаньоны настоящие болгары, т. е. над копейкой дрожат часто себе в убыток.
На днях получил письмо от моего дяди из Парижа – предлагает визу и работу во Франции. Я думаю, что поеду, т. к. уж очень надоело быть в некультурной обстановке, да и работа там будет культурная. А тут ведь разрядка снарядов – и опасно, и неинтересно.
Теперь жду от Вас вести.
Мой адрес: Bulgarie, Sofie, ул. 11 Августа, № 4, Российско-Болгарское книгоиздательство, для С. О. Витт<а>
Адрес пишется по-русски.
Всякому известию от Вас буду рад.
Мне очень хочется связаться с Вами.
До свидания!
Глубоко уважающий и любящий Вас С. Витт
P. S. Как поживает Линдеман?[479]
Написал, кажется, очень бессвязно, но теперь у меня совсем нет времени – и всегда пишу после работы страшно усталым
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.