Лиловый цветок гибискуса - [75]
— Отец просил отвезти нас в Нсукку.
Кевин пожал плечами, потом пробормотал:
— В этакую даль! Неужели нельзя поехать завтра? — и завел машину. Всю дорогу он молчал и то и дело бросал на нас с Джаджа настороженные взгляды. Особенно на Джаджа.
Все мое тело покрывала пленка пота, прилипшая ко мне, как вторая кожа. Пот стекал по шее, по лбу, под грудью. Мы оставили заднюю дверь в квартиру тетушки Ифеомы распахнутой, не обращая внимания на влетающих мух, которые принимались кружить над миской несвежего супа. Как сказала Амана, взмахивая руками, выбор был между воздухом и мухами.
На Обиоре были одни шорты. Он склонился над керосиновой горелкой, пытаясь наладить горение фитиля. У него от дыма покраснели глаза.
— Фитиль стал таким тонким, что тут уже нечему гореть, — сказал он, все-таки добившись успеха. — Вообще сейчас нам стоит использовать газовую плиту. Какой смысл экономить газ, если он нам скоро не понадобится? — Обиора потянулся, и пот подчеркнул выпуклость его ребер. Взяв газету, он некоторое время обмахивался ею, как веером, а потом принялся отгонять мух.
— Nekwa[140]! Не скинь их ко мне в кастрюлю! — воскликнула Амака. Она наливала красновато-оранжевое пальмовое масло.
— И осветлять пальмовое масло нам тоже не нужно. Будем шиковать на растительном оставшиеся несколько недель, — продолжил Обиора, по-прежнему отбиваясь от мух.
— Ты так говоришь, будто мама уже получила визу, — огрызнулась Амака. Она поставила кастрюлю на керосиновую горелку. Язык пламени, все еще оранжевый и чадящий — до ровного голубого дело пока не дошло, — лизнул бок кастрюли.
— Она получит визу, нам нужно верить в лучшее.
— Ты что, разве не слышал, как в американском посольстве обращаются с нигерийцами? Они оскорбляют тебя, называют лжецом, а потом еще знаешь что? Не дают тебе визу! — возмущенно воскликнула Амака.
— Мама получит визу. Ее спонсирует университет, — спокойно парировал Обиора.
— Ну и что? Университет много кого спонсирует, в том числе тех, кому визу не дают.
Я начала кашлять. Густой белый дым от пальмового масла наполнил кухню, и из-за этой смеси дыма, жары и мух я почувствовала слабость.
— Камбили, — обратилась ко мне Амака. — Иди на веранду, пока дым не развеется.
— Ничего, я потерплю, — сказала я.
— Иди, biko.
Я вышла на террасу, все еще кашляя. Было ясно, что я не привыкла к осветлению пальмового масла, что мне привычнее растительное, которое не надо выжаривать. Но в глазах Амаки больше не было ни злости, ни укора, ни усмешки. Я была благодарна ей, когда позже она позвала меня обратно, спросив, не помогу ли я ей порезать овощи для супа. И я не только порезала овощи, я сделала garri. Без присмотра ее внимательных глаз я налила правильное количество горячей воды, и garri получился ровным и плотным. А потом я положила себе на тарелку garri, отодвинула его в сторону, туда же налила густого супа и стала смотреть, как вязкая жидкость растекается по тарелке. Я никогда раньше так не делала, дома мы с Джаджа использовали для этих блюд разные тарелки.
Мы ели на веранде, хотя там было почти так же жарко, как на кухне. Металлические прутья на ощупь казались горячими, как из печки.
— Дедушка Ннукву говорил, что такое сердитое солнце в разгар сезона дождей означает, что надвигаются сильные ливни, — сказала Амака, когда мы уселись на циновки со своими тарелками.
Из-за жары мы ели быстро, потому что спустя какое-то время даже суп приобретал вкус пота. А после еды мы отправились к соседям на самый верхний этаж, чтобы на их террасе попытаться поймать ветерок. Мы с Амакой стояли возле перил и смотрели вниз. Обиора и Чима сидели на корточках возле детей, играющих в «Лудо», следя за кубиком и фишками. Кто-то вылил ведро воды на пол террасы, и мальчики легли на пол, охлаждая спины.
Я смотрела на Маргерит Картрайт авеню, на проезжающий по ней красный «Фольксваген», который, громко ревя двигателем, преодолел лежачего полицейского и скрылся на другом конце улицы. Не знаю почему, но мне стало очень грустно, когда я на него смотрела. Может, из-за того, что он ревел, как автомобиль тетушки Ифеомы, а ведь очень скоро я увижу ее машину в последний раз. Сейчас она уехала в полицейский участок, чтобы получить справку, которая ей понадобится для собеседования в американском посольстве и получения визы. Там ей придется доказывать, что она никогда не привлекалась к уголовной ответственности. Джаджа поехал с ней.
— Полагаю, в Америке нам не нужно будет обшивать свои двери металлом, — сказала Амака, будто догадавшись, о чем я думала. Она быстро обмахивала себя газетой.
— Что?
— Как-то мамины студенты вломились в ее кабинет и украли экзаменационные вопросы. Она обратилась в хозяйственный отдел и сказала, что ей нужны металлические решетки на окна и на двери кабинета, а ей ответили, что на это нет денег. Знаешь, что она тогда сделала?
Амака повернулась и посмотрела на меня. Сдержанная улыбка приподняла уголки ее губ. Я отрицательно покачала головой.
— Она пошла на стройку, где ей бесплатно дали стальную арматуру. Тогда она попросила меня и Обиору помочь ей поставить ее. Мы насверлили дырок, поставили в них арматуру и закрепили цементом.
Третий роман нигерийского прозаика Чимаманды Нгози Адичи, уже завоевавшей не одну литературную награду за предыдущие свои книги, — самый масштабный и по времени, и по географии действия, и по диапазону идей и проблем, которые Адичи смогла мастерски и увлекательно охватить. Роман о том, что чувствует образованный человек «второго мира», оказавшись в США или в Лондоне, про то, что ждет его дома, если он решит вернуться. Еще подростками Ифемелу и Обинзе влюбились, и дела им не было до диктатуры в родной стране, до зловещей атмосферы всеобщей подавленности и страха.
Красавица Оланна из богатой семьи никогда не отличалась дерзостью, как ее сестра-двойняшка Кайнене, но именно Оланна решилась оставить полную комфорта жизнь ради любви. Переезжая в маленький городок, где жил и работал ее будущий муж, профессор местного университета, она вряд ли понимала, что бесповоротно меняет свою судьбу. Деревенский мальчик Угву, поступивший в услужение в профессорский дом, тоже не догадывался, что отныне его жизнь изменится необратимо и непредсказуемо. Застенчивый молодой англичанин Ричард, приехавший в Нигерию, чтобы написать книгу, вовсе не собирался оставаться здесь навсегда.
Несколько лет назад лидер мнений и правозащитница Чимаманда Нгози Адичи получила письмо от своей подруги детства, которая только что стала матерью. В этом письме подруга просила Адичи о том, чтобы она рассказала, как вырастить дочь феминисткой в единственно верном понимании этого слова. «Манифест» – это ответное письмо Чимаманды подруге с 15 ясными, забавными и очень чуткими советами о том, как вырастить дочь женщиной с яркой индивидуальностью. Эта книга бьет прямиком в самое сердце, потому что как нельзя лучше и честнее отвечает на все вопросы о том, что значит быть женщиной в наши дни.
Бестселлер Нью-Йорк Таймс на русском языке! Очень личное и красноречивое эссе, в котором вы найдете инклюзивное определение феминизма, которое пытается разрушить все стереотипы, связанные с этим понятием. С помощью анекдотов и историй из жизни Адичи пытается донести, что просто сосредоточиться на общих правах человека недостаточно, важно акцентировать внимание на феминизме и доносить его принципы до каждого человека в этом мире. Приводя примеры из разных культур, автор откровенно заявляет, что положение женщин в истории всегда было неустойчивым и что отголоски этих стереотипов до сих пор портят жизнь многим молодым девушкам, поэтому нужно перестать отрицать проблему и начать действовать – всем вместе! Легкий юмористический тон повествования поможет вам без труда вникнуть в исследование и сделать свои выводы.
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
В предлагаемой книге Джеральд Даррелл описывает путешествие в чрезвычайно редко посещаемый район Латинской Америки. С присущим ему юмором и художественным мастерством рассказывает о занимательных происшествиях, связанных с ловлей и содержанием в неволе диких животных, сообщает массу интересных подробностей об их привычках и образе жизни.
События, которые разворачиваются в романе, происходят в Китае в середине XVII века. Однажды в сердце юной девушки по имени Пион заглянула Любовь. Но вслед за ней пришла Смерть. И это стало для героини началом новой Жизни.
Афганистан, 2007 год. У Рахимы и ее сестер отец наркоман, братьев нет, школу они могут посещать лишь иногда и вообще редко выходят из дома. Надеяться им остается только на древнюю традицию «бача пош», благодаря которой Рахиме можно одеться как мальчику и вести себя как мальчик, — пока она не достигнет брачного возраста. В качестве «сына» ей разрешено всюду ходить и сопровождать старших сестер. Но что будет, когда Рахима повзрослеет? Как долго она будет оставаться «мужчиной»? И удастся ли ей смириться с ролью невесты? Дебютный роман Нади Хашими, американки афганского происхождения, — это рассказ о трудной судьбе, о бессилии и о праве распоряжаться своей жизнью.
1930-е годы. Дочь бедной вдовы, юная кореянка Сонджа счастлива — она любима и ждет ребенка. Правда, когда выясняется, что ее избранник женат и готов взять девушку лишь в содержанки, Сонджа от отчаяния принимает предложение молодого пастора и уезжает с ним в Японию. Она надеется на лучшее, но готова ко всему… Так начинается сага о нескольких поколениях эмигрантов — рассказ о чести, национальном достоинстве и о том, чем человек готов пожертвовать ради семьи. Роман, написанный американкой корейского происхождения Мин Чжин Ли, сразу же приобрел популярность и попал в список десяти лучших книг 2017 года по версии журнала The New York Times.