Лили Марлен. Пьесы для чтения - [25]

Шрифт
Интервал
). Возможно, нашей милая фрау это еще не известно, но, к счастью, мир состоит совсем не из деталей и никому ненужных подробностей, но из холодной решимости и точного расчета. (Подходя к Эвридике почти вплотную, неожиданно изменившимся бесцветным голосом, негромко). Впрочем, если вы все-таки настаиваете, то я мог бы еще добавить, что если кто-то не хочет идти в ногу со всем миром, то, если я правильно понимаю, это значит только то, что он собственными руками добывает глину и обжигает кирпичи для той печи, в которую он сам себя потом загонит, чтобы поплотнее закрыть за собой ее железные дверцы, милая фрау Эвридика. (Помолчав). Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? (Смолкнув, пристально смотрит на Эвридику).


Короткая пауза.


Профессор (негромко): Господин Рейхсканцлер…


Эвридика и Рейхсканцлер продолжают стоять, глядя друг на друга. Небольшая пауза.


Эвридика (негромко): Я поняла, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: О! Я не сомневался в этом ни одной минуты.

Эвридика (без всякого выражения): Да, господин Рейхсканцлер…


(Медленно отходит от Рейхсканцлера и идет по сцене).

Короткая пауза.


Профессор (настойчиво): Господин Рейхсканцлер. Время.

Рейхсканцлер (спохватившись): Да, да, да. Лечу. (Орфею, помахав рукой). Господин Орфей!.. (Обернувшись к балкону, всем вместе). Господа!


Правила и Эринии приветливо махают в ответ. Рейхсканцлер и Профессор скрываются за дверью с надписью «Администрация». Правила и Эринии расходятся по комнатам. За одной из дверей наверху исчезает Вергилий. Балкон пустеет. Орфей и Эвридика остаются одни.

Эвридика медленно идет по сцене, затем, неожиданно рассмеявшись, садится на нижнюю ступеньку левой лестницы.


Эвридика: Боже мой!.. (Беззвучно смеется, закрыв лицо руками).


Короткая пауза.


Боже мой! (Орфею). Ты слышал? Слышал?


Орфеймолчит.


Орфей…

Орфей: Не глухой.

Эвридика (кричит, взорвавшись): Не смей так со мной разговаривать! (Сквозь слезы). Дурак… Какой же ты все-таки, дурак, господин солдат… (Спрятав лицо в ладонях, плачет).


Короткая пауза.


Орфей (равнодушно): Ну, наконец-то я действительно вижу перед собой замужнюю женщину. (Достает губную гармошку).

Эвридика (кричит): Дурак! Дурак! Дурак!..


Орфейневозмутимо наигрывает «Лили Марлен».


(Вскочив на ноги, сквозь слезы). Ничтожество!


Орфейпродолжает играть.


Поганое, вонючее ничтожество! (Стремительно бежит через всю сцену к вешалке, и, схватив стоящий на полу чемоданчик Орфея, возвращается назад и швыряет его на пол). Убирайся!


Орфей продолжает играть. Короткая пауза.


Я сказала тебе – убирайся!


Орфей играет.


(В ярости пиная чемоданчик ногой). Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!


Из раскрывшегося чемоданчика вываливаются вещи Орфея, – одежда, какая-то книга, тетради, фонарик. Закрыв лицо руками, Эвридика, плача, садится на пол. Короткая пауза.


Орфей (перестав играть): А теперь собери все назад.

Эвридика (глухо, не отнимая руки от лица): И не подумаю.


Пожав плечами, Орфейвновь возвращается к губной гармошке. Пауза.


(Сквозь слезы, негромко). Дурак… (Помедлив, начинает складывать в чемоданчик разбросанные вещи).


Сыграв несколько аккордов, Орфейперестает играть, но продолжает насвистывать мелодию песни, глядя, как Эвридика укладывает в чемоданчик вещи. Пауза.


(Захлопнув крышку чемоданчика и вытирая ладонью слезы). Ну, что, доволен?


Орфейпродолжает насвистывать. Пауза.


(Негромко). Кто-то сказал мне недавно, что в год под колесами машин гибнет двадцать тысяч человек.


Орфейпродолжает насвистывать. Короткая пауза.


У тебя есть платок?


Продолжая свистеть, Орфей достает из кармана платок и, вытянув руку, протягивает его Эвридике.


(Улыбаясь сквозь слезы). Может быть, ты мне его все-таки принесешь?


Насвистывая, Орфей продолжает держать платок в вытянутой руке. Короткая пауза.


Ну, какой же ты, все-таки, мерзавец! (Вскочив, быстро подходит к сидящему Орфею и, одновременно, выхватив у него одной рукой носовой платок, а другой губную гармошку, отбегает в сторону).


Орфей: Отдай!


Эвридика из всех сил дует в гармошку, извлекая из нее совершенно несуразные звуки.


(Вскочив со ступенек). Отдай, тебе говорю! (Бросается к Эвридике, пытаясь отобрать у нее гармошку).


Спасаясь от Орфея, Эвридика прячется за стол, не переставая играть.


Орфей (остановившись у стола): Отдай.

Эвридика: Отними. (Дудит).


Орфей пытается поймать Эвридику, но, всякий раз, она оказывается на противоположной от него стороне стола. Так повторяется несколько раз. Наконец, он настигает ее и пытается отнять губную гармошку.


Орфей: Отдай!..


Изворачиваясь и отбиваясь,Эвридика продолжает, что есть сил, дуть в гармошку. Какое-то время они борются в молчании, нарушаемом только звуками несчастного инструмента, пока не оказываются в центре сцены, где Орфею удается повернуть Эвридику к себе лицом.


Орфей (тихо): Отдай…

Эвридика (почти шепотом): Отними.


Долгая пауза. Орфей и Эвридика, замерев в центре сцены,смотрят друг на друга.

Между тем, на площадке левой лестницы появляется Отец. Какое-то время он молча смотрит на стоящую внизу пару, затем негромко кашляет, надеясь привлечь к себе внимание. Но ни Орфей, ни Эвридика, кажется, даже не замечают его, продолжая смотреть друг на друга.

Продолжить чтение
Еще от автора Константин Маркович Поповский
Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

Кажущаяся ненужность приведенных ниже комментариев – не обманывает. Взятые из неопубликованного романа "Мозес", они, конечно, ничего не комментируют и не проясняют. И, тем не менее, эти комментарии имеют, кажется, одно неоспоримое достоинство. Не занимаясь филологическим, историческим и прочими анализами, они указывают на пространство, лежащее за пространством приведенных здесь текстов, – позволяют расслышать мелодию, которая дает себя знать уже после того, как закрылся занавес и зрители разошлись по домам.

Моше и его тень. Пьесы для чтения

"Пьесы Константина Поповского – явление весьма своеобразное. Мир, населенный библейскими, мифологическими, переосмысленными литературными персонажами, окруженными вымышленными автором фигурами, существует по законам сна – всё знакомо и в то же время – неузнаваемо… Парадоксальное развитие действия и мысли заставляют читателя напряженно вдумываться в смысл происходящего, и автор, как Вергилий, ведет его по этому загадочному миру."Яков Гордин.

Мозес

Роман «Мозес» рассказывает об одном дне немецкой психоневрологической клиники в Иерусалиме. В реальном времени роман занимает всего один день – от последнего утреннего сна главного героя до вечернего празднования торжественного 25-летия этой клиники, сопряженного с веселыми и не слишком событиями и происшествиями. При этом форма романа, которую автор определяет как сны, позволяет ему довольно свободно обращаться с материалом, перенося читателя то в прошлое, то в будущее, населяя пространство романа всем известными персонажами – например, Моисеем, императором Николаем или юным и вечно голодным Адольфом, которого дедушка одного из героев встретил в Вене в 1912 году.

Монастырек и его окрестности… Пушкиногорский патерик

Патерик – не совсем обычный жанр, который является частью великой христианской литературы. Это небольшие истории, повествующие о житии и духовных подвигах монахов. И они всегда серьезны. Такова традиция. Но есть и другая – это традиция смеха и веселья. Она не критикует, но пытается понять, не оскорбляет, но радует и веселит. Но главное – не это. Эта книга о том, что человек часто принимает за истину то, что истиной не является. И ещё она напоминает нам о том, что истина приходит к тебе в первозданной тишине, которая все еще помнит, как Всемогущий благословил день шестой.

Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Автор не причисляет себя ни к какой религии, поэтому он легко дает своим героям право голоса, чем они, без зазрения совести и пользуются, оставаясь, при этом, по-прежнему католиками, иудеями или православными, но в глубине души всегда готовыми оставить конфессиональные различия ради Истины. "Фантастическое впечатление от Гамлета Константина Поповского, когда ждешь, как это обернется пародией или фарсом, потому что не может же современный русский пятистопник продлить и выдержать английский времен Елизаветы, времен "Глобуса", авторства Шекспира, но не происходит ни фарса, ни пародии, происходит непредвиденное, потому что русская речь, раздвоившись как язык мудрой змеи, касаясь того и этого берегов, не только никуда не проваливается, но, держась лишь на собственном порыве, образует ещё одну самостоятельную трагедию на тему принца-виттенбергского студента, быть или не быть и флейты-позвоночника, растворяясь в изменяющем сознании читателя до трепетного восторга в финале…" Андрей Тавров.

Дом Иова. Пьесы для чтения

"По согласному мнению и новых и древних теологов Бога нельзя принудить. Например, Его нельзя принудить услышать наши жалобы и мольбы, тем более, ответить на них…Но разве сущность населяющих Аид, Шеол или Кум теней не суть только плач, только жалоба, только похожая на порыв осеннего ветра мольба? Чем же еще заняты они, эти тени, как ни тем, чтобы принудить Бога услышать их и им ответить? Конечно, они не хуже нас знают, что Бога принудить нельзя. Но не вся ли Вечность у них в запасе?"Константин Поповский "Фрагменты и мелодии".

Рекомендуем почитать
Мертвые собаки

В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.

Заметки с выставки

В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее  гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.

Огненный Эльф

Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!

Шестой Ангел. Полет к мечте. Исполнение желаний

Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…

Тебе нельзя морс!

Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)

Авария

Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.