Лик и дух Вечности - [17]

Аттический, напротив, — аристократ, он плебеями брезгует.

Признавая редкую одаренность и подлинность поэтического существа М. И. Цветаевой, Адамович Г. В. не мог одобрять ее поэтических принципов и азианической эстетики. За них он ее и критиковал.

Он всю жизнь тосковал по ней, как по недюжинному человеку, большому художнику, с которым интересно было спорить, вспоминал о ней в конце своих лет (стихотворение «Памяти М. Цветаевой»):

Поговорить бы хоть теперь, Марина!

При жизни не пришлось. Теперь вас нет.

Но слышится мне голос лебединый,

Как вестник торжества и вестник бед.

При жизни не пришлось. Не я виною.

Литература — приглашенье в ад,

Куда я радостно входил, не скрою,

Откуда никому — путей назад.

Не я виной. Как много в мире боли.

Но ведь и вас я не виню ни в чём.

Всё — по случайности, всё — по неволе.

Как чу'дно жить. Как плохо мы живём.

Я прослушала эту информацию, подобранную из разных источников, с прикрытыми веками — сказывалась усталость от долгого пребывания на пляже, под солнцем. Солнце все-таки утомляет. И подумала — любое солнце…

— И все? — спросила, когда чтение стихло.

— Все.

— Но мы же договаривались обрисовать внешность М. Цветаевой. Он что-то писал об этом?

— Погоди, — мягко сказала мама, — я вот что хочу сказать, чтобы не забыть: об их литературных спорах. Это ты напишешь сама, я думаю. Только и об акмеистах расскажи людям немного, об их организациях, о Н. Гумилеве вспомни, хотя бы в сноске.

— Опять сноски…

— Деваться некуда, они всегда полезны, хотя и недостаточны. Что же касается вида уважаемой Марины Ивановны, то вот… — мама вновь зашелестела бумагами. — Нет, он больше говорит о ее характере — трудный, писала ему анонимные письма, правда, говорит он, милые.

— Трудный — это эвфемизм, а на самом деле, значит, плохой.

— Да, — согласилась мама, — к сожалению, это так. Идем дальше, читаю:

Альтшуллер Григорий Иссакович (1895–1983) – доктор медицины, пианист, сын врача, лечившего Л. Н. Толстого. В 1922–1924 годах учился в Пражском университете.

В эмиграции с 1920 года.

Его упоминала в воспоминаниях графиня Толстая: “Только что по телефону Григорий Исаакович Альтшуллер сообщил о смерти своего отца Исаака Наумовича. Тяжело. Ушел еще один из представителей русской культуры, общественности, современник Горького, Андреева, близкий друг Антона Павловича Чехова, друг нашей семьи. …Постепенно уходят старые могикане, немного их осталось. Одно утешение – идет на смену молодое поколение, и близко зная всю семью Альтшуллера, его сына Григория Исааковича, его внуков (одна из внучек сейчас у нас на ферме), я знаю, что это поколение несет заветы покойного, который своей общественной работой, своей врачебной деятельностью внес в мир столько света, радости и добра”.

Нам он интересен тем, что 1 февраля 1925 года в Чехии принимал роды у Марины Ивановны Цветаевой и спас при этом ее сына Мура от удушья.

По поводу своих родов М. И. Цветаева писала Б.Л. Пастернаку: “Мальчик родился в глубоком обмороке — 20 минут откачивали. Если бы не воскресение, не Сережа дома (все дни в Праге), не знакомый студент-медик (Альтшуллер Григорий Исаакович — врач, сын известного врача) тоже все дни в Праге — мальчик бы наверное погиб, а может быть и я” и в своей тетради: “Сын мой Георгий родился 1 февраля 1925 года, в воскресенье, в полдень, в снежный вихрь. В самую секунду его рождения на полу возле кровати разгорелся спирт, и он предстал во взрыве синего пламени… Спас жизнь ему и мне Г. И. Альтшуллер, ныне, 12-го, держащий свой последний экзамен. Доктор Григорий Исаакович Альтшуллер, тогда студент-медик пражского университета, сын врача, лечившего Л. Н. Толстого”.

Его сестра Екатерина Исааковна Альтшуллер-Еленева (1897–1982) была подругой Марины Цветаевой. Они встречались в Чехии и потом много лет переписывались. Жила в Праге, затем в Берлине, Париже. Училась в Сорбонне. Работала в парижском ателье мод и гувернанткой на юге Франции. Переехала в США. Работала в цыганском кабаре, заведовала ювелирным и игрушечным магазинами в Лос-Анджелесе и Вашингтоне. После Второй мировой войны в течение тридцати лет была диктором на радиостанции “Голос Америки”.

— Мужчины… — вздохнула я, прерывая мамино чтение, — они совсем не склонны замечать подробности, передавать детали. Думаю, и у него нет того, что мы ищем.

— Альтшуллер тоже дипломатичен, — тут последовала мамина улыбка и взгляд в мою сторону с утвердительным кивком: — пишет о ее «резко независимом характере». Помнишь случай, когда она колола ребенка булавкой? — вместо «да» я угукнула. — Так об этом именно он написал. А о внешности ничего нет. Зато он подчеркивает, что она даже в роддом лечь не захотела из-за того, что там нельзя было все время курить. И о беспечности есть — ждала ребенка, а ничего не приготовила для родов, даже кипяченой воды и чистых пеленок.

— Вряд ли это беспечность, больше похоже на упование на людей — паразитизм.

— Или на крайнюю нищету — увы… — поправила меня мама, тоном осудив за резкость.

— Дальше у нас вот кто:

Андреев Вадим Леонидович [7 января 1903, Москва — 20 мая 1976, Женева] – писатель, сын Леонида Николаевича Андреева, родоначальника русского экспрессионизма, и брат Даниила Андреева, автора мистического трактата «Роза Мира». По матери дальний родственник Тараса Шевченко, она была его внучатой племянницей.