Лейли и Меджнун - [3]

Враг, вздумав руку на меня занесть,

Сам враг себе, свою пятнает честь.

Пусть сердце вздор докучный не гнетет,

Достанет сердцу собственных забот.

Ты, сердце, — роза, нежен твой цветок,

Лобзай того, кто рвет тебя не в срок.

Хлеб собственною кровью добывай,

Коль безголовый, шапку не снимай.

Уж лучше униженье испытать,

Чем с торгашами дружбу затевать.

Об отказе от служения царям

Стань тем лучом, что согревает мир,

Не для тебя Джамшида пышный пир.

Тебе царей подачки не нужны,

С бесчестием они сопряжены.

С опаской в царский заходи чертог,

Царь — пламень жаркий, ты — соломы стог,

И от огня, пускай дает он свет,

Подальше лучше быть, таков совет.

Был мотылек огнем свечи прельщен,

Но, прилетев на пир, испепелен.

О виночерпий, я с трудом дышу,

Вина благословенного прошу.

Того вина, что чище серебра,

Того, что открывает мир добра.

О том, что не следует отнимать у людей насущный хлеб

Будь счастлив долей собственной своей

И посягать на хлеб чужой не смей.

Заносчиво надев чужой халат,

Сам пред судьбою будешь виноват.

Коль птица к солнцу устремит полет,

Ее за дерзость солнце обожжет.

Колеса переедут ту змею,

Что пред арбою ляжет в колею.

Бряцающий оружием захид,

Вступая в драку, будет сам избит.

Бессмысленно лисе бороться с львом,

Гранитных стен не расшибают лбом.

Друг кравчий, восклицая: «Пей до дна!»

Налей мне искрометного вина,

Чтоб, эликсиром радости объят,

Я стал счастливым, словно Кай-Кубад.

О радости служения народу

Коль ты не камень — действуй и живи,

Коль не хромец — дороги не прерви.

Отряхивая пыль с усталых ног,

Шагай вперед по войлоку дорог.

Пляши, коль надо, не сходя с тропы,

Пусть на пути колючие шипы.

Отдай коня, пешком иди вперед,

С лицом открытым, не страшась невзгод.

Устав в пути, себя не береги,

Груз донести другому помоги.

Знай, если будешь немощью объят,

Тебе поможет в трудный час собрат.

О, виночерпий, наполняй бокал,

Налей вина, чтоб дух мой воссиял.

Блаженный ток в крови моей бурлит,

Лаская душу, сердце обновит.

Начало повести

Сказитель, перед тем как начинать,

Стал жемчуг слов сверлить и подбирать.

Жил некогда в Аравии один

Великий муж, арабов властелин.

Стараньем шейха амиритов край

Поистине расцвел, как божий рай.

Земля, его дыханьем вспоена,

Была благоуханнее вина.

Муж доблестный всем обликом своим

Ни с кем другим на свете несравним.

Он украшал Арабский халифат

И, как Гарун Аджамский, был богат.

Как в скорлупе таящийся орех

Судьбою огражден от бедствий всех.

Но милостью других не обделя,

Сам был свечой, лишенной фитиля.

Он жаждал сына, так ракушка ждет,

Что в ней волшебный жемчуг расцветет.

Так хлебный колос клонится пустой

Без полновесной силы золотой.

Шейх тщетно уповал, что, сжалясь, рок

Дозволит древу новый дать росток:

У кипариса на закате дней

Побег взрастет из свившихся корней.

И на лугу фазан в палящий день

Под молодой листвой обрящет тень.

Счастливец тот, с кем рядом сын растет,

В потомках он бессмертье обретет.

Шейх к милосердью высшему взывал,

Дирхемы щедро нищим раздавал.

«Родись, мой месяц, мой желанный сын!»

Жасмин сажал он, но не рос жасмин.

В пустой ракушке силился опять

Жемчужную он завязь отыскать.

Не знал он, тщетно вознося мольбу,

Что слезной просьбой искушал судьбу.

Не ведал он, печалью угнетен,

Что в ожиданье каждом свой резон,

Что связано все тесно на земле,

И смысл особый есть в добре и зле.

Что если кем-то был отыскан клад,

То лучше не найти его в сто крат!

И в списке дел, что будут на пути,

Иные лучше вовсе обойти.

Ведь счастья не находят люди те,

Что пребывают в вечной суете.

Ключ к тайне ищут, к той, что на замке,

Не ведая, что ключ у них в руке.

Шейх, чтоб родился столь желанный сын,

В глубинных копях свой искал рубин.

Моленьям слезным внял благой творец

И первенца послал он наконец.

На розовый бутон похож сынок.

Не роза, нет! — манящий огонек.

Жемчужинка блестящая. При нем

Сменилась ночь неугасимым днем.

Весть разошлась по всем концам страны,

Отец сорвал замок своей казны.

Он роздал все. Так роза наземь в срок

За лепестком роняет лепесток.

Чтобы недугов мальчик не знавал,

Он добрую кормилицу призвал.

Не мать, а время нянчилось с сынком

И благостным поило молоком.

Был молока священного глоток

Как преданности будущей залог.

Та пища, что вкушал он, с каждым днем

Любовь и стойкость укрепляли в нем.

Индиго, окропившее чело,

Восторженные чувства в нем зажгло.

И, проливаясь, капли молока

Росой казались в венчике цветка.

Кто глянет в колыбель — произнесет:

«Соединились молоко и мед!»

Сиял младенец в люльке вырезной,

Покоясь двухнедельною луной.

«Талант любви ребенку богом дан!»

И наречен был Кейсом мальчуган.

Год миновал, и убедились все,

Что мальчику в пленительной красе

Сама любовь, благословляя в путь,

Вложила перл в младенческую грудь.

До трех годков, играя и шутя,

Резвясь в садах любви, росло дитя,

В семь лет кудрявый, прелестью живой,

Тюльпан напоминал он огневой.

А в десять лет — твердили все уста,

Что легендарной стала красота.

При виде лучезарного лица

Молились все о здравии юнца.

Родитель, восхищен и умилен…

Был в школу мальчик им определен.

Наставник мудрый отыскался в срок,

Наук обширных истинный знаток.

Он с лаской обучал, как истый друг,

Способнейших детей пытливый круг.

Желал учитель, чтобы каждый мог

Добра и прилежанья взять урок.