Лейли и Меджнун - [2]

Реченья сына — глас самих судеб!

Совету внемля, сердцем я окреп.

В бездонных копях, в самой глубине

Стал эликсир искать, потребный мне.

В поэзии быть кратким надлежит,

Путь длительный опасности таит.

Размер короткий, мысли вольно в нем,

Как скакуну на пастбище степном.

В нем мерный бег морских раздольных волн,

Движением и легкостью он полн.

Размером тем писалось много книг —

Никто в нем совершенства не достиг.

И водолаз доселе ни один

Перл не достал из плещущих глубин.

Бейт должен быть с жемчужиною схож,

В двустишиях изъяна не найдешь.

Я клад искал, трудна моя стезя,

Но отступиться в поисках нельзя.

Я вопрошал — ответ мой в сердце был,

Копал я землю — вмиг источник бил.

Сокровищем ума, как из ларца,

Я одарил поэму до конца.

Создать в четыре месяца я смог

Четыре тыщи бейтов, звучных строк.

Коль не было б докучных мелочей,

Сложил бы их в четырнадцать ночей.

Да будет благодатью взыскан тот,

Кто благосклонно встретит этот плод.

О, если б расцвести она смогла б,

Как «си», «фи», «дал», когда придет раджаб!

Пятьсот восемьдесят четвертый год

Поэмы завершенье принесет.

Закончен труд, я отдых заслужил,

На паланкин поэму возложил.

К ней доступ я закрою на запор,

Пока мой шах не вынес приговор.

Жалоба на завистников и злопыхателей

О сердце, не удерживай порыв,

Не должен быть оратор молчалив.

Средь златоустов, на арене слов,

Я превзошел искусных мастеров.

Достаток мой — усилий долгих плод,

Сокровищница мысли мне дает.

Открыв простор волшебному коню,

Свое я Семиглавье сочиню.

Такое мне досталось волшебство,

Что отрицать бессмысленно его.

За чародейство слов — творцу почет,

«Зерцалом тайн» прозвал меня народ.

Меч языка разящий создал стих,

Он чудотворен, как пророк Масих,

И обладает силою такой,

Что «Джазр-асамм» раскроется глухой.

В моих словах святой огонь живет —

Тот, кто коснется, пальцы обожжет.

Поэзии могучая река

Прославилась в мой век на все века.

А дармоеды, их презренный сброд,

Кормиться счастлив от моих щедрот.

Добычу лев сражает наповал;

Объедками питается шакал.

Я съесть могу лишь то, что в силах съесть,

Но прихлебаев у меня не счесть.

Завистники, аллах, избавь от них!

Злословят и хулят мой плавный стих.

Передо мной пластаются, как тень,

Но за глаза поносят всякий день.

Газели сочиню — раздумий плод —

Злоречный за свои их выдает.

Двустишия торжественных касыд

Он подражаньем жалким осквернит.

А если сочиняет он дастан,

Скажу я так: подделка и обман.

Не полновесным золотом монет,

Фальшивой медью он дурачит свет.

Мартышка людям подражать взялась —

Зерцалом звездным стать не может грязь.

Сияет и лучится яркий свет,

Но тень за ним скользит бесшумно вслед.

О наша тень, ничтожна и смешна,

За человеком следует она.

Столь неотступно, тою же тропой,

За провожатым следует слепой.

Пророк был тени собственной лишен, —

Чужими он тенями окружен.

Знай, океан с прозрачной глубиной

Не замутит бродячий пес слюной.

Бесчинства желтоухие творят, —

От гнева щеки у меня горят.

Я — океан в спокойных берегах,

Гляжу на них с усмешкой на устах,

Я — светоч, пальцем по нему стуча,

Хотят, чтоб ярче вспыхнула свеча.

Я не железный, тяжко зло сносить,

Зачем с каменносердыми мне быть.

Пусть я прославлен как добытчик слов,

Но у меня немало есть врагов.

И бесноватость не избыть врагам;

Недуг приходит к ним по четвергам.

Чтоб оправдаться, мой обчистив двор,

Хозяина поносит наглый вор.

Когда облава на воров идет:

«Держите вора!» — первым вор орет.

Пускай воруют, так тому и быть, —

Но злоязычья не могу простить.

Талант мой видят, но не признают,

Без пониманья образы крадут.

Коль зрячий вор, да будет он слепым!

А коль он слеп, то станет пусть немым!

Сгорая от стыда, терплю их срам.

Мое молчанье на руку врагам!

Быть может, здесь потребна прямота,

Ступай и крикни: «Дверь не заперта!»

О, если б я корыстью был ведом,

Какое бы несчастье было в том!

Скрывая в рукавах весь мир щедрот,

Смотреть не стану, как ворует сброд!

Для слуг моя распахнута сума,

Пусть пользуются этим задарма.

Жемчужин у меня моря полны —

Мне мелкие воришки не страшны.

Сокровище хранят замок и меч.

А рута красоту должна сберечь.

От сглаза мать дала мне руту в дар,

Железным стал я, как Исфандиар.

Мне «Низами» прозвание дано,

Имен в нем тыща и еще одно.

Обозначенье этих букв благих

Надежней стен гранитных крепостных.

Хранит мое богатство бастион,

И я от постягательств огражден.

Сокровищнице в крепости такой

Подкоп не угрожает никакой.

Где жемчуга, там змеи тут как тут.

Колючки сладкий финик стерегут.

Кто удостоен славы на земле.

Завистной подвергается хуле.

Был братьями Юсуф за красоту

В колодезную брошен темноту.

Иса с дыханьем благостно-живым

Был в Иудее мучим и гоним.

Чтит Мухаммеда набожный араб,—

Преследовал его Абу-Лахаб.

И на земле никто не избежал,

Вкушая мед, пчелиных острых жал.

Просьба о прощении за свои жалобы

С тех пор, когда мое возникло «Я»,

Не обижал я даже муравья,

Жемчужин не искал в чужих морях,

Помехой не служил в чужих делах.

Сам недругов порочить не мастак —

Я не хулил завистливых собак.

С достоинством и выдержкою льва

Я слушал поносящие слова.

Я знал, что ярость лучше затаить

И лучше о врагах не говорить.

Но доблестью считать я не привык

Сносить насмешки, прикусить язык.

Купец, видавший не один базар,

Оценит и похвалит наш товар.