Левиафан, которого ты сотворил - [7]

— Компьютер, установи открытый канал с Кимболом, — приказала Джуанита.

— Открываю канал, — доложил компьютер.

— Привет, нейтро Кимбол, — сказал я. — Рад нашей встрече.

— Я также рад встретиться с вами, председатель Мэйлан, надеюсь, вы простите меня, что я не пожму вашу руку.

Я улыбнулся.

— Прощаю. — Я постоянно удивлялся, насколько много плазмоиды, оказывается, знают о наших обычаях и культуре, по сравнению с тем, как мало мы знаем об их. — Я здесь с доктором Мерсед, она ученый…

Джуанита рассмеялась.

— Оно знает меня намного дольше, чем тебя.

— Привет, Джуанита, — ответило нейтро Кимбол. — Я рад, что Вы с нами.

— Вскоре после того, как я стала работать здесь, — сказала Джуанита, — оно было первым сол-цетацеанином, за которым я наблюдала лично. Потом оно вернулось к человеку по имени Пемберли.

— Один плазмоид перевёл для меня «Гордость и предубеждение», и я решил разыскивать людей, чтобы разузнать, на что они похожи, — сказал нейтро Кимбол. — Вы пленительная раса.

Меня посетила мысль, что, возможно, имеется некоторая гордость и предубеждение в отношениях между мной и Джуанитой — возможно, потому она и раздражена, что плазмоид, который ей нравился, стала мормоном. Но, вероятно, мы могли бы сгладить наши противоречия и… — я отбросил подальше эту мысль.

— Плазмоиды также очаровательны. Я надеюсь когда-нибудь понять Вас так же, как Вы понимаете нас.

— Кимбол, наш шаттл взял курс, который приведёт нас к Левиафане, таким образом, ты можете просто следовать за нами, — сказала Джуанита. — Но держись, по крайней мере, на расстоянии в пятьдесят метров от нас.

— Я буду соблюдать дистанцию, — ответило нейтро Кимбол.

Я, должно быть, выказал замешательство, потому что Джуанита нажала кнопку, чтобы приглушить разговор в эфире и сказала:

— Сол-цетацеане и энергетические щиты не ладят друг с другом. Несколько лет назад Класс 1 — размером с Кимбола — красовался перед наблюдателями и скользом задел щит челнока. Тот оторвал большой кусок от плазмоида, которому потребовались месяцы на восстановление.

— А как насчёт челнока? И людей внутри? — Иногда у меня возникало чувство, что она заботится больше о плазмоидах, чем о людях.

Через мгновение Джуанита ответила:

— Этот челнок заменили.

— Что случилось?

— Щит не разрушился, но часть сол-цетацеанина прошла его насквозь — вероятно, потому что щит работает подобно тому, как сол-цетацеане скрепляют свои тела, таким образом щит слился с оболочкой плазмоида. При ремонте шаттла выяснилось, что плазма испарила его часть, включая отсек команды.

— Хорошо, что я не слышал об этом перед отправлением, — сознался я.

— Не волнуйся — этот шаттл построен с абляционной оболочкой, чтобы не повторялось таких несчастных случаев, — сказала она. — Поэтому на самом деле я больше беспокоюсь о том, что случится с Кимболом в случае его столкновения с нами.

— Или с Левиафаной?

— Левиафана настолько велика, что может просто не заметить этого.

* * *

Большую часть шестнадцатичасового пути я провёл в стараниях отшлифовать свою речь перед Левиафаной, чтобы она уверилась в необходимости объявить вне закона принуждение к сексуальному акту. Я участвовал в диспутах и школе и в колледже, поэтому чувствовал, себя в силах выстроить убедительные аргументы. Но, в конечном счете, я пришёл к моменту, когда понял, что делаю уже готовую речь хуже, а не лучше.

— Приближаемся к пункту назначения, — произнёс компьютер.

Я несколько раз мигнул, протёр глаза, выпрямился в своём кресле, и начал озираться. Оранжево-красная фигура нейтро Кимбола тихо двигалась рядом с нами. Я проверил голографическую картину в поисках ещё одного апельсиново-красного объекта.

— Там, — показала Джуанита прямо перед нами. Она нажала кнопку, и возникала тёмно-зеленая надпись: «Левиафана (Класс 10, пол: женский)».

Вглядевшись повнимательнее, я заметил яркое пятно выше надписи. По мере приближения, я смог различить бело-сине-фиолетовое завихрение.

— Она не оранжево-красная.

— В любом случае это не настоящие цвета, — объяснила Джуанита. — Система использует цвета для отображения уровня энергии. Фактически Левиафана горячее, чем окружающая солнечная плазма. Мы думаем, внутри неё идёт процесс синтеза.

Левиафана росла на глазах, растягиваясь, заполняя большую часть голографического экрана перед нами. Сложный танец фиолетовых и синих спиралей среди белых гипнотизировал. В конце концов, она засияла так ярко, что я вынужден был смотреть искоса, чтобы уменьшить влияние света.

— Не слишком ли мы приблизились? — спросил я.

— До неё ещё три километра, — отозвалась Джуанита и добавила: — Компьютер, держи дистанцию относительно Левиафаны.

— Нейтро Кимбол, как Вы? — спросил я.

— Я чувствую себя как Абинади, предстающий перед королём Ноем, — ответило оно.

Я отчасти согласился, но посоветовал:

— Лучше постарайся представить себя Амоном перед королем Ламони.

— Так было бы лучше, — сказал нейтро Кимбол. — Но я готов в любом случае.

Джуанита прервала молчание:

— О чём это вы?

— Цитаты из Книги Мормона. Абинади был сожжён на костре после проповедования королю Ною, а король Ламони проповедью Амона был обращён.

Она лишь встряхнула головой, пробормотав что-что о сказках, затем сказала: