Лето в холодном городе - [7]

В городах как следует поглядеть на небо не удавалось, потому что много загораживали дома. Так что яблоневый сад оставался единственным местом, где можно было беспрепятственно любоваться, а не занудливо, механически продираться через игровой процесс. Для этого надо было набить «рюкзак» — квадратные ячейки в специальном экранчике — огромным количеством еды, зайти в сад, поднять взгляд и смотреть. Когда надоест одна картинка, нажать кнопку «ждать», выставить часов одиннадцать или семнадцать, чтобы попасть на другое время суток, и любоваться новым небом. Так двигался сквозь сезоны, пока не кончится еда.

Играл зимой, в феврале; за окном была стужа, как сейчас. Перемотал игровое время на лето, опустил «взгляд» с неба на сад и увидел, что плоскость под яблонями сочно-зеленая с нарисованными пятнами полевых цветов, а сами деревья покрыты плодами. Стоят рядами, как шахматные фигуры. Совершенно одинаковые: угловатые пни, на которых укреплены поперек друг друга по две плоскости-сетки с листочками через ячейку. Кроме листочков, к сеткам прибиты яблоки, одинаковое количество яблок на каждой, висящих в одинаковом порядке, одинаково белых с одного и румяных с другого бока, одинаково плоских. Солнце скользит к закату, оно двигается по небосклону во много раз быстрее, чем солнце этого мира. Вдруг включаются тени, которых не было ни днем, ни утром — возникает по овальному черному пятну под каждым деревом. Вот, солнце уже так низко, что прикасается к деревьям, вот оно уже за ними, лучи-балки протыкают квадратные сетки крон, и румяные яблоки почему-то вспыхивают лампочками, становятся ярче и больше. Несмотря на убожество изображения, несмотря на серийные яблоки и геометрические тени, переживание было потрясающим. Само всесильное лето пробилось тогда сквозь ледяную завесу и согрело одного из обитателей холодного города.

Этим августом, годы спустя, набрел на яблоневые посадки в парке у реки. Был урожай, кроны пестрились румяными плодами. Вдруг вспомнил все и поразился сходству и долго бродил там, пытаясь натянуть на разнообразно сшитые кроны восхитительную, истинно летнюю, картинку: пересечение двух плоских расплывчатых сеток. Но ничего не получалось: то пронзительное ощущение лета из детства не возвращалось. Сад все никак не становился схематичным, а небо над ним — неподвижным, скроенным из контрастных цветов. Стал приходить каждый день, гулял часами, пытаясь поймать заветное ощущение, и наконец, однажды, оно пришло. Было еще светло, но вечерело, и в лощинах вызревал свеже-влажный запах травяной росы. Зайдя в парк маленькой тропинкой со стороны шоссе, поднялся по склону, и когда увидел рощу, рубиновые закатные лучи прошивали ее по всему фронту. Они высасывали цвет из деревьев, так что кроны и стволы стали одинаково темными, и они ударяли в глаза, заставляя щуриться, так что скрадывались детали видимого. Благодаря лучам, яблони стали точь-в-точь как в игре: одинаковые и плоские. Не отрывал глаз, пока солнце не скрылось почти полностью. Тогда отвернулся поспешно, чтобы не смазать впечатлений, и пошел обратно.

Сегодня, в один из холодных февральских дней, когда нуждался в том чувстве гораздо больше, чем летом, надеялся повторить его.

Но ничего не получилось. Красные лучи падали на завешенные снеговыми тряпками заскорузлые черные трупы, и те оставались скучно реальными. Понял, что надеяться не на что, и через рощу напрямик пошел к набережной. По пути глядел себе под ноги, чтобы не видеть проклятые деревья.

Ничего не получилось, и наверное никогда больше не получится. Тогда, в конце августа, на закате дня, получилось дотронуться до иного пространства, погребенного под грубым мясом привычного города. Но не хватило духу сделать шаг навстречу иности, веры, что это не иллюзия, и сходство не исчезнет, если приблизиться. Ах, если бы тогда просто пойти навстречу мечте, а не рассматривать издалека! Остаться в летнем яблоневом саду на целую вечность, стать бесплотным духом и позабыть все тяготы земной жизни!

Теперь поздно, ничего не вернешь. До конца жизни будет снится пронзенный рубином сад-картинка. До последнего вздоха будут жечь мысли об ином бытии. И неотвеченным останется вопрос: а жители того мира, по отголоскам которого нам кажется, что все там пропитано глубинным, из корней вселенной поднимающимся смыслом, жители того мира ощущают его великолепие? Или они чуют великолепие только в отголосках нашего мира? И когда случается изредка пересечение миров, кажется ли им наш мир мечтой или же блеклой подделкой под их настоящий мир, на которую нечего обращать внимания?

Ярослав Кузьминов