Лето радужных надежд - [70]
– Так мы это, до Москвы доедем, – осторожно заметил сын.
Богдан покосился на него.
– Часов пять по прямой, – ответил Богдан.
Честно говоря, ему было по хрену, куда ехать.
– Ээ… я тогда заправлюсь.
Через пару минут Степа свернул на заправку. Богдан вышел из машины размять ноги. Поднял лицо. Мелкий дождь прохладными каплями падал на разгоряченную кожу.
Когда они сели в машину, Богдан сказал:
– Поехали на дедову дачу.
– Какую? – не понял Степа.
– Дачу деда Альберта. Ты ее не знаешь, естественно.
– От моего прадеда осталась… осталась дача? А почему мы это, никогда…
– Я ее продал еще до твоего рождения. Дед умер, завещал мне дачу. Я был молод, мне на фиг не нужна была семейная реликвия на восьми сотках. На эти деньги мы с твоей матерью после свадьбы поехали в Монте-Карло.
– Ексель-пиксель! Она не рассказывала.
– Советское Монте-Карло. То есть в Гагры. Три недели в Гаграх, несусветная крутизна в те годы.
Степа еще что-то спросил про Гагры, но Богдан покачал головой. Не было сил плести истории. Не сейчас.
– О’кей, дача. Проданная, угу, то есть типа чужая, кто ее знает, стоит, да, стоит ли она еще или это, шат даун? Хм. Дача. Куда ехать?
– Разворачивайся.
Степа попросил было подробных объяснений, но Богдан только повторил:
– Разворачивайся назад.
Нужно было вернуться на десяток километров назад по шоссе, потом, возле указателя «Негоды», свернуть направо, потом, после какой-то деревни, названия которой Богдан уже не помнил, повернуть – и так далее. Долго все объяснять. Степа выехал с заправки и повернул к Домску.
– Ладно. Скажешь мне, когда куда. Угу?
– Непременно.
Дождичек припустил сильней. Монотонно работали дворники. Степа о чем-то еще спросил, но Богдан лишь покачал головой. К счастью, слез он уже не лил, он маленько склеился, но склеился так – все равно что бумажным скотчем чугун подвязывать. Не хотелось опять позорно разваливаться при сыне. Богдан отвернулся к окну.
За стеклом потянулись поля, черные и размокшие, засаженные унылой, посеревшей от дождя капустой. Их закрыл туман. Богдан протер запотевшее стекло ладонью. Снова плоская земля, блекло-зеленый луг. Стекло запотело, и он снова его протер. Пошли махать зубцами темные елки, выстроившиеся у дороги. Потом опять поле…
Тут кто-то окликнул его: «Даня».
Богдан оглянулся назад. Разумеется, на заднем сиденье никого не было. Только какие-то вещи валялись. Но он ведь слышал!
Ладно, бывает.
Через секунду снова кто-то тихо сказал: «Даня».
Это не послышалось ему. Богдан напрягся. Голос был мужской, но не похожий на голос Степы, да и не назвал бы сын его так никогда, но все же Богдан медленно повернулся и взглянул на Степу.
А Степан, балбес луковый, спал за рулем! Сидел с полуприкрытыми, совершенно стеклянными глазами. Рука чуть подрагивала на руле, как у собаки во сне лапы дергаются. А на спидометре, между прочим, было девяносто. И дождь хлыстами бил по лобовому стеклу.
– Степа! – рявкнул Богдан.
– А? – очнулся и всполошился тот.
– Взбодрись, на хрен! Или остановись, я поведу.
– Да, что-то я это… – продрал глаза Степа.
Перед капотом мелькнула полоса луж, переходившая в разливанное море. Степа начал сбавлять скорость. «Девятка» въехала в лужи, подняв два крыла брызг. А через секунду машину ощутимо тряхнуло – яма была под водой, без вариантов, – тряхнуло и руль вырвало у Степы из руки – и «девятку» понесло влево, к разделительной, к чертовой матери.
Богдан навалился на Степу, перехватил руль. Вцепился в руль, выпрыгивавший из рук, закрутил вправо – напрягая все силы в одном рывке, с глухим выдохом через зубы.
А-аа!
Удалось. Уже перевалив разделительную полосу на встречку, «девятка» вывернула обратно, направо. Богдан выдохнул и стал осторожно отпускать руль. А через секунду мимо них, как бомба со сбившимся прицелом, просвистел черный джип. Через струны дождя Соловей успел заметить побелевшее лицо водителя с разинутым ртом.
Степа выругался, воскликнул:
– В тридцати сантиметрах прошел!
– Мы с тобой везучие.
Сын съехал на обочину и остановился. Несколько минут они просто приходили в себя. Богдан открыл дверь со своей стороны. На него летел дождь, но так было даже лучше.
– А ты знаешь, что твой дед Анатолий, гроссмейстер, он погиб на этой дороге?
– Да? Нет, я это, я без подробностей, – хмуро ответил Степа.
– Отсюда еще километров пять в сторону Домска.
– Ну и мы бы могли. Угу. На том же, том же шоссе навернуться.
Степа помолчал, потом добавил:
– Извини. Я чуть тебя это. Чуть не угробил.
«Если б только меня – пожалуйста», – мелькнула мысль у Богдана.
– Спасибо, что… – начал сын и Богдан перебил его:
– Забудь, проехали.
Богдан тоже все еще подрагивал после этой встряски, и, по правде говоря, хотелось врезать Степе, лопуху, но ведь и сам он – было один раз – засыпал за рулем, поэтому что уж другого винить. Гнев, дрожь, запоздалый страх – надо было это все заболтать.
– Так вот про твоего деда, – продолжил Богдан, – он дал деру из Домска, а была ночь и после дождя. Вроде бы его закрутило по воде, примерно как тебя, аквапланирование на дороге, а навстречу шел грузовик… Я даже точное место гибели знаю, мне Альберт Анатольевич, мой дед, показал. Иногда думал: не поставить ли там…
Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…
Уже почти полгода Эльза находится в коме после несчастного случая в горах. Врачи и близкие не понимают, что она осознает, где находится, и слышит все, что говорят вокруг, но не в состоянии дать им знать об этом. Тибо в этой же больнице навещает брата, который сел за руль пьяным и стал виновником смерти двух девочек-подростков. Однажды Тибо по ошибке попадает в палату Эльзы и от ее друзей и родственников узнает подробности того, что с ней произошло. Тибо начинает регулярно навещать Эльзу и рассказывать ей о своей жизни.
Действие романа писательницы из ГДР разворачивается на строительстве первой атомной электростанции в республике. Все производственные проблемы в романе увязываются с проблемами нравственными. В характере двух главных героев, Штробла и Шютца, писательнице удалось создать убедительный двуединый образ современного руководителя, способного решать сложнейшие производственные и человеческие задачи. В романе рассказывается также о дружбе советских и немецких специалистов, совместно строящих АЭС.
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.