Лето радужных надежд - [47]

К сожалению, Богдан не был образцом рыцарства, ему случалось уходить от женщин по-английски. Но в отношении Вероники его совесть была спокойна. Тем вечером, когда она ждала его на ужин, а он сорвался в Москву, он отправил ей эсэмэс. Что-то про неотложные дела. «Мой зам едва не загубил главный контракт, мчусь спасать ситуацию» – как-то так. Это, несомненно, должно было извинить его полуторамесячное отсутствие.

Богдан долго слушал длинные гудки, но затем красавица-риелторша ответила.

– Алло! Будьте любезны, позовите самую нежную, самую очаровательную женщину Домска, – промурлыкал Богдан в трубку.

– Она сейчас занята, что ей передать? – хрустальным голоском отозвалась Вероника.

– Что есть один болван, который погряз в делах и работал по двадцать часов в сутки. Но все время вспоминал ее. И теперь, когда он урвал себе выходные и приехал в Домск…

– Ах, так он приехал в Домск!

– Да-да. Ему ничего не нужно, ну вот разве что свернуться калачиком у ее ног. На коврике у двери.

– На коврике? На том, который перед дверью в квартиру? Или на том, который перед подъездом лежит?

– Лучше бы на том, который в спальне. Но можно и в гостиной, в ванной. Готов подъехать через часок!

– Какой он быстрый – через часок! – восхищенно вздохнула Вероника. – Понимаете, есть одна трудность… У меня сейчас молодой любовник. И он меня трахает прямо на том самом ковре в гостиной. А потом мы продолжим в ванной и в спальне. Так что этот болван, из которого, кстати, песок сыплется, может завязать своего дружочка узелочком и уматывать обратно в Москву! И перестать компостировать мозги нормальным женщинам! – орала Вероника. – И даже не думать, что по его первому свистку…

Богдан отключился.

– Фу-у, как грубо! – протянул он. – А про любовника наврала, это ясное дело. Фу, фу. Могла бы хоть сказать мне: «спасибо за сладостные секунды». Что, разве их не было? М-да… Ладно, дружочек, – он посмотрел вниз, – обойдешься сегодня самообслуживанием!

Через минуту Богдан уже выкинул из головы Веронику, поймал такси и поехал на проспект. Там зашел в первый попавшийся ресторан нестрашного вида – им оказалось японское заведение с пластиковыми сакурами во всех углах, и весьма вкусно отужинал.

Два часа назад ему хотелось отдалиться от всех близких и сбежать от любых разговоров по душам. А теперь маятник снова качнулся – и ему стало нужно обратное. Пожалуй, было бы славно сейчас завалиться к Степе! Даже просто посидеть на крыльце той развалюхи – посидеть со своим умницей-сыном, фантазируя о его блистательном будущем… Повозиться с внуком, покатать на коленях этого хулигана, а то и подучить его каким новым трюкам и безобразиям… хм.

После некоторого размышления Богдан решил все же в гости к сыну не напрашиваться. Ему, естественно, скажут: да-да, приезжай! Но заявляться сразу после того, как он одолжил Степе хорошие деньги и пообещал еще большие, – это было бы бестактно. Гостеприимство неизбежно стало бы припахивать оплатой. Что не нужно ни ему, ни сыну. Надо дать себе и Степе время – время, чтобы заново привыкнуть друг к другу.

Богдан вышел из ресторана с телефоном возле уха.

– Алло, мам! Я тут подумал: давай заеду к тебе на чай?

– Конечно, Даня. Я тебя всегда жду.

Он пошел по проспекту пешком. Был десятый час и уже зажглись фонари. Прежде он их не замечал, наверное, они были новые – нечто из благоустройства последних лет, когда его не было в городе. От черного столба вырастали две полукруглые ветви с крупными светящимися шарами. Вереница желтых, дынного оттенка шаров уходила вдаль, в синеющее небо над проспектом. Кроны каштанов и тополей, которыми был обсажен проспект, стали непроницаемо-черными. Из темных домов выплывали театральные прямоугольники зажженных окон. Богдан шагал, скользя взглядом по фонарям, туда-обратно по повисшей в ночном воздухе линии желтых жемчужин. И вдруг в душе что-то дрогнуло. Будто в свете фонарей мир возвращал ему ту теплоту и счастье, что витали когда-то вокруг дедова абажура на даче. Будто никуда не делись они, будто они рядом всегда – стоит только выйти на улицу и протянуть к свету руку.

Глава 16

Прошло две с лишним недели с той памятной субботы, когда отец устроил для Степы торжество с оркестром. Степа до сих пор находил иногда конфетти: застрявшие в карманах, в отворотах джинсов, прилипшие к ремешку сандалеты с изнанки, а то вдруг на полу в доме. Праздник вошел в жизнь и не собирался уходить.

Как только Степа решился взять у отца в долг деньги, дело закрутилось. Люди из Like Ventures были только рады снизить свои расходы и разделить со Степой риски пополам. Пятьсот тысяч рублей на продвижение – от них, пятьсот – от Степы. Они подписали заново составленный контракт. Степа немедленно перевел им первые пятьдесят тысяч, полученные от отца, а остальное должен был перечислить до конца августа. И, соответственно, венчурные инвесторы теперь забирали себе не семьдесят процентов, а только сорок. Игра оставалась на шестьдесят процентов собственностью Степы… и Бори. Пусть отец дал деньги в долг именно Степану, он решил, что отжимать себе долю побольше за счет друга – не, не айс. Борька принял это как должное и был в восторге, что они остались главными владельцами «Дзынь-ляля».