Лето радужных надежд - [40]

Юля понимала, что дело в ней самой – в том, что она теперь еще больше времени проводит вне дома. Мама на полтора часа утром и на полтора часа вечером – этого Ясе, человеку одиннадцати месяцев от роду, было мало. Прилипая к ней по ночам, он утолял не голод и жажду, а свою тоску по ней. Но что же было делать?

Сейчас, сидя в прохладном хранилище, Юля задумалась: может быть, ей… нет, не уйти из музея, конечно, – столь резкие перемены ей не по душе, – но попроситься на полставки? Отказ от экскурсий она решительно отмела. Помимо удовольствия, эта подработка принесла ей ого-го какие деньги! За неделю – двенадцать тысяч. Еще три экскурсии – и будет столько же, сколько она получает в музее за месяц. А деньги для них совсем не лишние. Как поняла Юля, конкурсный приз, миллион, их семья в глаза не увидит, он пойдет на рекламу игры. И только когда сама мобильная игра начнет приносить какие-то деньги, Степа получит от этого процент. Кто знает, когда наступит этот золотой миг – через три месяца или шесть? А еду и подгузники нужно покупать сегодня.

Ладно, об этом позже.

– Здравствуй, о поразительный! – сказала Юля орлу.

Бронзовый орел молчал и простирал крылья, готовый отправиться в полет.

– Я так понимаю, что полеты по удивительным местам планеты закончены. Да-да, я сама виновата, полезла в твой механизм неуклюжими лапами… Но будущее? Это сильно. Меня как-то даже в дрожь бросает от такого.

Орел смотрел вперед равнодушно: мол, не хочешь – не летай.

– Да, могу не летать. И навсегда распрощаться с чудесным. Нет, не могу!

Ей показалось, что глаз орла блеснул: я знал, что ты без полетов не сможешь.

– Кстати, спасибо тебе за Англию! За то будущее. Это же роскошно, если мы через десять лет будем ездить в такие места… Степа, наверное, остался в отеле, спал допоздна, а мы с Яськой пошли гулять по берегу… М-м, тернеровские места! Мечта. Правда, выросший Яся – капризун еще тот. Не хочет он в математический класс, хм. Ну, возможно, мы тут еще что-нибудь поправим… Будущее ведь не вырезано топором? Можно поправить?

Орел молчал, но теперь в его позе Юле чудилось нетерпение, словно он хотел поскорей оторваться от своего пьедестала.

– Хорошо, – выдохнула Юля. – Рискну, – она быстро открыла нижнюю крышку и взялась за стрелку таймера. – Милый орел, покажи мне нас через… ну, через год.

Взмах темноты – и она оказалась посреди потрясающей красоты. Здесь безмятежно-голубое небо встречалось с синим морем. На волнах играли бриллиантовые блики, волны резал элегантный крошечный катер, а у горизонта маячило белое пятнышко парусника. Море начиналось внизу, у скал. Поднимаясь выше, скалы обрастали зеленью, а еще выше зелень превращалась в террасные сады. Через глянцевитую листву проглядывали желтые бока крупных лимонов. Дальше за складкой холма виднелся город с черепичными крышами, поднимался барочный собор с майоликовым, будто влажным синим куполом. К горному склону, как атласная серая лента, липла дорога, и по этой дороге вдоль моря мчались машины. Райскую картину портили лишь две вещи – тяжелый, сдавливающий гул и стремительно нарастающая головная боль.

Приблизилась одна из них – красный кабриолет. Юля, парившая над дорогой, вдруг очутилась в автомобиле. За рулем она увидела себя. («Ооо! Ой, мама! Ура!» – мысленно завопила Юля-наблюдательница. Давно у нее были мысли пойти учиться вождению, но сначала беременность, потом Яся – как-то было не до того, а главное, она сомневалась, получится ли у нее.) Руки Юли так небрежно лежали на руле с логотипом-звездой, будто водить «Мерседес» по дороге-серпантину среди лимонных садов было для нее самое привычное дело. На соседнем сиденье было установлено детское кресло, и в нем, зажав в кулаке плюшевую лошадь, с серьезным, сосредоточенным видом восседал Яся (на вид ему было года два). На заднем сиденье лежал серебристый чемодан и бумажный пакет, из которого выкатывались персики.

«Позвольте, а где Степа?»

Ветер ласково прокатывался через красный кабриолет и мчался дальше: ерошить темные лимонные деревья и пушистые пинии, пускать барашки по синим волнам. В воздухе, как крыло бабочки, трепетал Юлин крепдешиновый шарф. В ушах ее сверкали сапфировые цветы, кожу позолотил легкий загар, глаза, смотревшие на дорогу, чуть щурились.

«Орел, миленький, где мой Степа?» – забеспокоилась Юля-наблюдательница. Вместо ответа она слышала лишь гудение. Ее мигрень становилась все сильнее.

– Ясь, что скажешь про Амальфи? – спросила Юля за рулем, бросив секундный взгляд на сына. – Как тебе, понравилось? Хотел бы там поселиться? Море, пинии, древнейший собор… Свежая моцарелла. А?

– Э! – недовольно мекнул Ярослав.

– Да, туристов многовато. Когда мы с тобой влезли – стало просто не протолкнуться. Ну что поделать, если в городе есть что-то заслуживающее внимания, значит, там будут туристы. Если выбирать между тишиной в Тобольске и толпами во Флоренции, лично я выберу Флоренцию. М-м, Флоренция… Возможность бродить по залам Уффици, хоть каждый день встречаться с «Весной» Боттичелли, с мадоннами Филиппо Липпи, Перуджино, Рафаэля… Выйти на площадь Синьории, а там сразу – «Давид» Микеланджело. А над городом парит, как воздушный шар, купол Брунеллески, и в баптистерии – византийские мозаики с райскими садами. Как это удивительно, Ярослав Степаныч, когда можно выбирать, где будешь жить… – задумчиво произнесла Юля.