Лестница - [52]

— Юрий Николаевич! Наивный вы человек! — в очередной раз откидывался на спинку стула следователь, и лицо его выражало изумление и сострадание. — Да поймите же вы, наконец, что к преступлению, на самом деле, можно пристегнуть любого человека, даже если он живет на Луне. А нам, следователям, на самом деле, потом разбирайся, причастен он или нет. У нас, на самом деле, нет достаточных доказательств, что вы причастны, у вас нет достаточных доказательств в обратном, на самом деле. Ведь это же достаточно доказанный факт, что все эти дни вы так или иначе были достаточно тесно связаны с Ковровой. Даже обедали вместе с ней в известном вам кафе в интимной обстановке. Не станете же вы, на самом деле, отрицать очевидное?

— Я работал ее телохранителем, на самом деле, — вскинулся Тепляков, вложив в последние слова всю силу сарказма, на который был способен. — Да, обедал! И обедал на самом деле! — продолжал он раскручивать свое презрение и ненависть. — А что прикажете на самом деле делать? Ходить достаточно голодным, на самом деле? Или вы сами, на самом вашем деле, не обедаете? — Тепляков задохнулся от острой боли, и эта боль несколько утихомирила его сарказм и ненависть. — Это никак нельзя назвать связью в вашем понимании, — уткнулся он взглядом в свои руки, лежащие на коленях. — В подчинении, или как там? — у Ковровой сотни людей. Какие между ними связи, я не знаю. Если бы поработал годик-другой, тогда, быть может, и знал. И что в таком случае я могу свидетельствовать? — Тепляков попытался поймать взгляд следователя, но тот ускользал, перебегая с одного предмета на другой.

— Нет, с вами, на самом деле, положительно нельзя договориться, — сокрушенно покачал головой Бурыга. — У вас какое-то, на самом деле, достаточно однобокое мышление. Я бы даже добавил: и достаточно примитивное. А нынешнее время требует, на самом деле, умения мыслить достаточно широко, гибко, учитывая, на самом деле, самые разные обстоятельства. Что ж, я сожалею, но нам придется встретиться с вами еще раз.

— Вы забыли, господин следователь, произнести свое любимое «на самом деле», — с кривой усмешкой произнес Тепляков, наконец-то встретившись с глазами Бурыги. Лучше бы он не встречался: в глазах следователя он увидел почти такие же ненависть и презрение. И подумал, что от этого сморчка можно ожидать любых гадостей.

Странно, но и адвокат, довольно солидный пожилой еврей с толстыми губами и огромной лысиной, направлял мысли Теплякова к тому же самому, но более тонко и, будто бы сохраняя нейтральную позицию. Если следователь вертелся вокруг да около, то этот, — исключительно, разумеется, в интересах самого Теплякова, — посоветовал ему свидетельствовать таким образом, будто покушение на Коврову было подстроено ею самой же для того, чтобы во всем обвинить Мих-Миха и, таким образом, завладеть фирмой. И тому доказательство — ранение телохранителя и ни царапины на подопечном ему «теле». Что само по себе не может не вызвать подозрения.

Теплякова все это так запутало, что он перестал различать, где правда, а где не поймешь что. Даже если предположить невозможное, то трудно себе представить, что на Лидию Максимовну нашло помрачение ума, и она решила поставить на карту свою жизнь. Или жизнь своего телохранителя. Ведь тот, кто стрелял, стрелял на поражение всех, кто находился в машине. Как ни короток был этот эпизод, а все же Тепляков успел разглядеть, что машина продырявлена насквозь по всем направлениям, что стрелять начали не раньше, как из нее выбралась Коврова, следовательно, стрелок хотел удостовериться, что ему придется стрелять именно в того, кто ему заказан. А вот почему заказали Лидию Максимовну и кто ее заказал, и следователь и адвокат то ли не хотят разбираться, то ли им велено вывернуть это дело наизнанку.

И наконец главное: что делать ему, Теплякову? Ни фактов, ни глубоких знаний юриспруденции, ни опыта, ни желания вставать на чью-либо сторону у него не было. Тем более выступать в роли лжесвидетеля. Что между Мих-Михом и Лидией Максимовной отношения не самые лучшие, это он заметил почти сразу же. Более того что-то такое, указывающее на это, раза два прорвалось и в ее репликах. Так ведь с таким хамом кому угодно невозможно иметь нормальные отношения. Но и это еще ничего не значит. Вот у них с Лилькой иногда доходило чуть ли не до драки, однако даже мысли не было о том, чтобы избавиться друг от друга таким образом. Нет-нет, тут что-то не то.

Эх, поговорить бы с хозяйкой начистоту! Тогда бы он знал, как себя вести. Но она не звонит ему с тех самых пор, как он виделся в последний раз с адвокатом. А лично ему, Теплякову, звонить ей нет ни малейшего повода. Не исключено, что она потому и не звонит, пришла Теплякову в голову мысль, чтобы не впутывать его в свои дела. Других причин нет и быть не может. Особенно если вспомнить их последнюю встречу в госпитале, очень теплую, дружескую, без единого намека на какие-то неизвестные ему обстоятельства.

И вдруг звонок Ольги Петровны, секретарши Ковровой, и Мих-Миха, разумеется, тоже: в понедельник встречать у подъезда Михал Михалыча ровно в девять часов утра. Именно у подъезда, предупредила она категорическим тоном.