Лесной царь - [16]

Между тем у пролома собрался весь город. Судили, рядили, как это могло произойти, хотя почти все отлично знали, чьих рук это дело. Возник даже занятный спор между кузнецом Марко и одним толстенным портным.

— Слушай, какой кулак, что ты несешь! Да я могу туда пролезть! — крикнул Марко.

— Даже голова твоя, братец мой, не пролезет, — возразил портной.

— Сколько даешь, а?

— Чего там давать?.. Знаю, что не сможешь.

— Марко хочет биться: об заклад! Браво, Марко, — заголосили любопытные зрители.

— Я-то хочу, да он артачится!

— Почему, кто сказал? — воодушевился портной. — Давай на кофе!

— Берегитесь, господин Мита, как бы вам не погореть на такой огромной биржевой спекуляции! Еще обанкротитесь из-за этого кофе! — воскликнул аптекарь, а слушатели от такой остроты чуть не лопнули со смеху.

— Ладно, спорим! — ответил ему Мита. — Но самое меньшее — на окку[9] вина.

Разглагольствования продолжались до тех пор, пока солнце не припекло и не напомнило хозяевам, что лавки еще не открыты. Огромная толпа разбилась на небольшие группы, которые продолжали толковать об утреннем событии и дальше, но уже более смело и откровенно, чем перед тюрьмой.

А Джюрица, перебежав с Вуйо (прочие соучастники разошлись кто куда) улицу и оставив позади речку, углубился в лес и только там почувствовал себя как рыба, метнувшаяся с горячего песка в воду. Когда они порядком удалились от городка, Вуйо остановил Джюрицу.

— Ну, а сейчас придется нам расстаться: я пойду налево, по долине и урочищу, а ты шагай направо, до косогора; а оттуда по косогору прямиком к моему дому, только не теряй ни минуты и гляди, чтобы никто тебя не увидел.

— А не лучше остаться мне в лесу? Часа за два, за три дошел бы до Рудника…

— Так одни зайцы делают, а лисица похитрее, она чуть только почует опасность, забирается в нору. Сейчас самое надежное убежище — мой дом. К тому же я не говорил тебе… у меня найдется укромное местечко. А теперь ступай да поторапливайся.

Молодой парень свернул в лес, но едва лишь удалился настолько, что перестал слышать и видеть своего спасителя, на него внезапно напал неописуемый страх: пугал каждый сухой куст, каждый пень, приводила в ужас шуршавшая под его стремительно бегущими ногами прошлогодняя листва. Джюрица походил на зверя, попавшего в облаву. Его пугало биение собственного сердца. Внезапно остановившись, бледный как смерть Джюрица напряженно прислушался: ему показалось, будто где-то неподалеку затрубила труба, настоящая военная труба, только тоном повыше. Постояв секунду, другую, он наконец сообразил, что звенит у него в ушах. Такая досада взяла на себя, но его тут же подхлестнули еще более тревожные мысли. Ему чудилось, что вот-вот грянет из-за куста выстрел, просвистит пуля, и он прямо чувствовал, как она вопьется в грудь. Потом вдруг увидел, как жандармы и стражники на конях продираются сквозь густой кустарник. Джюрица в ужасе огляделся и, убедившись, что его морочит собственный страх, побежал во всю мочь дальше.

«Какая страшная жизнь, матушка родная!» — подумал он, но тотчас усилием воли подавил эту мысль, отнимавшую последнюю каплю мужества.

«Знаю, в чем тут дело, — продолжал он рассуждать на бегу, — ведь я без оружия, к тому же еще измучен, устал. Стоит только раздобыть ружье и добрый револьвер… А так, с голыми руками… все равно что заяц!»

Через час непрерывного бега Джюрица, едва живой, добрался до дома дяди Вуйо. Совершенно обессиленный, он повалился в первый же угол, дыша так часто и с таким хрипом, что, казалось, вот-вот умрет. Жена Вуйо нисколько не удивилась появлению юноши. За свой долгий век она и не такое видала. Старуха лишь головой качнула, в углах ее сморщенных губ собралось еще больше морщинок, а в маленьких зеленых глазах на мгновение вспыхнули хитрые искорки.

Поглядев на Джюрицу, она нагнулась к ведру, набрала в травянку воды и протянула юноше.

— На, хлебни-ка малость и придешь в себя, сразу полегчает… Ах бедняга, до чего намаялся!

Он с жадностью начал пить, и если бы старуха не отняла травянку, Джюрица выцедил бы ее до дна. И в самом деле, вода помогла. Подняв голову, он испуганно спросил:

— Где Вуйо?

— Сейчас придет, ты не беспокойся! Ступай пока подожди его в комнате.

Джюрица поднялся, от усталости он едва держался на ногах, колени дрожали и подгибались. Войдя в комнату, он улегся на деревянную кровать и закрыл глаза. Сейчас, если бы на него наставили хоть сто ружей, он не смог бы подняться с мягкой соломы, которая приятно шуршала и пружинила под тяжестью его тела. Так, неподвижно, без единой мысли пролежал он до прихода Вуйо.

— Ого, племянничек, здорово ты спешил! Правильно, братец мой, так и надо! — сказал Вуйо, переступив порог.

— Едва живой добрался, — ответил Джюрица слабым голосом, — но прячь меня скорей, коли есть где!

В комнате, где лежал Джюрица, на север выходило небольшое окно, залепленное толстой бумагой. Вуйо подошел к окну, отодвинул заслонявшую его до половины длинную скамью со спинкой и вытащил раму. Но вместо ожидаемого поля и леса взгляду открывалось узкое, довольно длинное помещение с таким же точно окном, как и в комнате. Непосвященный никогда бы не догадался, что за стеной есть тайник. Снаружи все видели залепленное бумагой окно; в комнате на том нее месте было точно такое же окно, и потому никому и в голову не могло прийти, что в доме два окна, а между ними тайник, где весьма удобно укрывать людей и прятать вещи.