Лёнькин букварь - [14]
— Коль, ай, уж пора? — спросила она.
— А я тебе не говорил? — загугнявил Колька. — А ты всё — полежим, да полежим.
— В избе-то темно. А потом первый день зачем рано туда идти. Ай, вас там учить кто станет?
— Дай хлеба, — потребовал Колька.
— Картошка сварится. Ребята обождут.
— Да, ждать кто-то будет. Она у тебя до обеда не закипит..
— Лёнь, а ты и позавтракал уже? — спросила Домна.
— Все уже позавтракали, — ответил я.
— А чем же тебя мать кормила-то?
— Всем кормила. — Мне не хотелось с ней разговаривать. В такой день и она не встала пораньше протопить печку и сварить Кольке еду.
Я собрал свою команду раньше даже Мишки, довёл её до дома и отправился за сумкой.
— Идёте уже? — спросила мать.
— Да, — ответил я. — Больших ребят ещё нет. Мы вперёд пойдём.
— Ну, трогайтесь. В дороге и в школе — чтобы без баловства, — наказала мать. — Еды я тебе в сумку положила. Там с Мишкой рядком присядете да поедите, когда время дадут. Я тебе мало положила, а ему побольше. Твоя доля будет у него.
— Мам, а Колька Столыпин совсем не завтракал, — сказал я.
— Как совсем не завтракал? — спросила мать.
— А Домночка печку не раздула. У неё нарублены свежие ракитки на дрова — и не горят.
— Ах, лодырь она разлодырь. Сейчас любую щепочку подбирай на дороге, она как порох вспыхнет. Да разве ж голодному малому ученье на ум пойдёт.
Мать открыла печку, взяла четвертушку газеты и положила еды. Я обрадовался, что Столыпин тоже пойдёт не голодным, не надо будет его подкармливать по дороге и в школе. Мать вышла вместе со мной, наказала:
— Идите учитесь, да дружно чтобы. В чужой деревне не баловаться, чтоб жалоб на вас не было. Вон большие ребята сколько проходили — никто слова не сказал о них. И вы будьте такими же.
Мать осмотрела всех, покачала головой. Столыпин с Сербияном шли босиком. У Столыпина не было ни букваря, ни тетрадей. Он шёл, словно к доброму дедушке в гости.
— И что ж это ваши матери не сшили вам по тапочкам-то? — проговорила мать. — Шить-то их: кусок суконки да на подметку что — за вечер и тапочки готовы. В тенёчке они избаловались сидеть, в тенёчке.
— А нам ещё не холодно, — сказал Столыпин.
— Вы на люди идёте, — ответила мать, — нечего надеть — ноги помыть стоило бы.
— Они не отмываются, — ответил Столыпин. — Я их лопухами вечером тёр — они всё такие.
— Кнута на вас нет.
В школу нас сошлось много. Большие ребята уже знали всех, кроме первоклашек, ходили хозяевами. Мы таскались за ними следом, но они нас отшили, один за одним куда-то исчезли, а вскоре появились с яблоками.
— Ешьте быстро, чтобы не видел учитель, — сказал мне брат, — огрызки в крапиву побросайте.
Я догадался, где побывали ребята, но последовать их примеру мы не могли.
В школу нас не пустили до звонка. Учитель, Алексей Сидорович, вышел и подозвал моего брата. Он ввёл его в школу. Потом Мишка появился на крыльце с колокольчиком, прокричал:
— Слушать объявление! Строиться всем по классам на улице.
Яростно зазвонил колокольчик. Ребята засуетились, разобрались по классам, но не все: первоклашки пристраивались к своим старшим ребятам. Их выводили и ставили всех вместе в один строй. Алексей Сидорович вышел с журналом и тетрадью и стал читать фамилии старших, а потом, по тетради, младших учеников. Явились все. Учитель поздравил нас с началом учебы, старшеклассников с продолжением. К нему подошёл молодой парень, и Алексей Сидорович представил его нам:
— Это Сергей Ильич. С сегодняшего дня он будет учить первый и третий классы. Размещаться эти классы будут в первом помещении. Второй и четвёртый буду учить я в большой половине школы. Сейчас второй и четвёртый классы проходят за свои парты и тихо занимают места…
Наш учитель остался с нами. Мне он не понравился с первого взгляда. Я пожалел, что меня не будет учить Алексей Сидорович, которого я знал давно: он учил мою мать, брата и был добрым. Мне казалось, что Сергей Ильич смотрел на нас зло, будто мы навязались в нахлебники.
— Первый класс идёт за мной первым. Шагом марш, — скомандовал он нам и повёл нас за собой.
Я сел за первую парту, но учитель всех нас поднял, долго осматривал, потом взял линейку Н погрозил:
— Кто не будет себя тихо вести, будет получать вот это. — Он подошёл к Кольке Столыпину, спросил — Как твоя фамилия?
— Столыпин, а зовут Колькой. — Он шмыгнул носом и провёл им по рукаву рубахи.
Сергей Ильич посмотрел в список, сказал:
— Такой не записан. Сколько лет тебе, Столыпин?
— Не знаю.
Я поднял руку, сказал:
— Он Машков, а Столыпиным его дразнят.
— Ах, самозванец, значит. Машков записан. Так вот, Машков, завтра чтобы пришёл подстриженным, умытым и в чистой рубахе.
— Ладно, — ответил Колька. — Я не буду ходить сюда. Лучше скотину буду с отцом стеречь.
— Не болтай много, — остановил его учитель и стал опрашивать других.
Он спросил, кто может читать. Вверх поднялось две руки мальчишеских и одна девичья, Зинки Фомичёвой из нашей деревни.
— Твоя фамилия? — спросил Сергей Ильич у моего соседа по парте, худенького, в веснушках мальчугана.
— Грихин Коля.
Он спросил и мою фамилию, так как я тоже поднял руку вместе с Трихиным.
— Леонов и Грихин будут сидеть за задним столом у окна.
Свежая порция рассказов про Франца — в новой книге австрийского классика детской литературы Кристине Нёстлингер. Герою вот-вот исполнится девять лет, в его жизни есть четыре проблемы, три старые и одна новая: маленький рост, писклявый голос (только когда Франц волнуется!), причуды лучшей подруги Габи и… футбол. С футболом вообще не задаётся: то мальчишки перестали брать в свою команду, из-за чего пришлось играть за девчачью сборную; то, после того как Франц здорово выступил за девчонок, Томми и Пеппо всё же пытаются вернуть его в команду… но стоит откликнуться на их предложение — обидится Габи, как это всегда бывает! Ещё хуже, что Франц зачем-то рассказал Томми и Пеппо про футбольный мяч своего брата — настоящее сокровище с автографом Мартина Мюллермайера из сборной Австрии! Стоило ли сомневаться, что те захотят на эту «реликвию» посмотреть, а Франц не сможет им отказать? Стоило ли надеяться, что те просто глянут одним глазком, пока брата нет, а мяча не тронут? Вся эта катавасия — сплошные проблемы и поводы для волнения… Как же всё это разрешить и выйти из этой футбольной неразберихи победителем? «Рассказы про Франца» — это идеальное чтение для тех, кто только начинает читать. Всего в серии девятнадцать книг, «Новые рассказы про Франца и футбол» — шестнадцатая в коллекции. «Рассказы про Франца» стали лучшей книгой 2013 года по версии сайта «Папмамбук». Кристине Нёстлингер — австрийская детская писательница, автор более ста книг для детей и подростков.
Сборник рассказов. Содержание: Что можно в земле выкопать (1982) Первое открытие (1982) Серебряный лист (1964) Агутя (1982) Веточка из каменного сада (1980) В то утро выпал иней (1982) Оранжевая пыль (1981) Зов стихии (1982) Верните мне боль (1979)
Первая часть повести «Горюч-камень» впервые была издана в Ярославле в 1977 году. Эта прозаическая книга поэта встретила теплый прием у читателей и критики, отмечена Почетным дипломом на Всероссийском конкурсе на лучшее художественное произведение для детей и юношества 1975–1977 гг. «МОЯ СОВЕТСКАЯ РОДИНА». В настоящую книгу вошли вместе с первой, ранее изданной, вторая и третья части повести и рассказы. Вот что писал о повести писатель, лауреат Государственной премии РСФСР Сергей Воронин: «Эта повесть о застигнутом войной детстве, о жестокостях фашистского нашествия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть известного современного словенского писателя Тоне Селишкара рассказывает о ребятах, совершивших далёкое морское путешествие к южным берегам Адриатического моря. Путешествие требует от ребят мужества, выдержки, сноровки, но они смело идут навстречу опасностям и выходят победителями из самых трудных испытаний. Книга знакомит читателя с жизнью и трудом рыбаков, жителей одного из многочисленных островов Адриатики, с живописной природой этого края.
В повести, написанной в фольклорном стиле, автор рассказывает о старожилах Охотского побережья, о самобытном и интересном мире камчадалов, о том, как в этот далекий северный край пришла Советская власть.