Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [41]

.

Кроме того, сверх уехавших 7 тысяч и предполагаемых к отправке 8 тысяч, известная часть армии будет перевезена в Сербию и будет содержаться на те 400 тысяч доллар[ов], которые перевел Бахметьев. Перспектив масса. Безусловно, мы будем устроены. А по имеющимся сведениям, пожалуй, и в России, но только не в Совдепии[377].

Приехать к вам нет абсолютно никакой возможности. В Галлиполи французы категорически отказывают давать пропуска. По всей вероятности, и вам тоже трудно пробраться сюда и, если обжились со своими «коммунистами» по палаткам, то и не стоит. А то приезжайте, в полк я вас устрою, имею на то согласие.

Уверен и убежден, что скоро будем в Сербии или Болгарии, и там приложим все усилия, чтобы соединиться, и это нам удастся. А там будем уже сообща думать, что делать, как устроиться.

Правда, трудно ждать, но много уже ждали, подождем еще, осталось меньше. Меня гораздо больше угнетает мысль, что и как наши во Вл[адикавка]зе? Дал бы Бог им силы перетерпеть до конца. А в скором времени, я убежден, наступит этот конец. К тому же и в Европе, вероятно, заварится скоро ерунда, а всякая ерунда нам на пользу.

Это письмо отправляю с верным человеком, едущим в Кон[стантино]поль. В своем письме ты обещаешь дня через 4 написать по Греческой почте подробнее. Как получу его, то напишу еще. Пишите почаще. Я удивляюсь, что вы редко получаете письма. Пишу я вам часто. Последнее письмо отправил дней 8–10 тому назад по земской почте.

Еще раз прошу вас, сидите в армии, не уходите теперь, здесь в беженцы. Переносите все лишения, и физические, и моральные угнетения, и верьте, твердо верьте в то, что мы будем с Врангелем в России.

Между прочим, разрыв атаманов с Врангелем абсолютно никак не отразился на войсках; наоборот, та слабая связь с атаманами, какая была, теперь, кажется, нарушена. Мы признаем главным образом Врангеля, а атаманов постольку-поскольку.

Почему Володя ни разу мне не написал? Напиши хотя [бы] несколько слов, как себя чувствуешь, как здоровье, настроение, доволен ли новой должностью. Вероятно, сыт. Вот завидую тебе. Я тоже в своей коммуне за кашевара.

Пишите. Целую вас крепко. Костя.

1 июня ст. ст. [19]21 г.

* * *

(на бланке Американского Красного Креста)

Остров Лемнос. 3 июня 1921 г. ст. ст.

Дорогие братья! Только позавчера отправил вам письмо, а сегодня пишу еще. Только что пошли более чем определенные слухи о том, что 4–5 числа приходит транспорт за 3 тысячами человек в Болгарию. Конечно, более чем трудно сказать, правда ли это, ибо за последнее время привыкли верить [только] тогда, когда придет пароход. Надо думать, что это правда.

Попадет ли наш полк в состав этих 3 тысяч, сказать еще труднее. Но это и не так важно. Если и не с этим транспортом, то, во всяком случае, со следующим, ибо нас всех здесь остается меньше 5 тысяч, и с отходом ожидаемого транспорта не наберется и 2 тысяч.

Вот, видите, скоро очередь и за вами. Лично я, если будем ехать мимо Галлиполи и остановимся, буду всеми силами стараться слезть, повидаться с вами, если возможно, забрать вас, а если невозможно это сделать, присоединиться к вам, оставшись в Галлиполи.

Итак, еще чуточку терпения, немножко поголодать, и мы в Сербии или Болгарии, где отношение к нам, [судя] по письмам лиц, уехавших с первыми эшелонами отсюда, отличное, а главное, хлеба дают по 2 1/2 фунта.

Больше писать абсолютно нечего. Здесь у нас в полку Володин приятель, вольноопред. Архангельский, в сотне войск[ового] стар[шины] Гусакова, женатого на сестре Архангельского. Они ему кланяются. Привет всем знакомым и Владикавказцам.

Настроение поднимается, в связи со скорым отъездом и событиями на Дальнем Востоке[378]. Действительно, кажется, приходит конец г-дам «товарищам».

Целую крепко, Костя.

Почему Володя ничего не напишет?

* * *

(на бланке Американского Красного Креста)

Лемнос, 19 13/IV 21 года ст. ст.

Дорогие братья! Вот прошло 12 дней, а письма, которое Коля обещал написать дня через 4 после последнего от 29 числа неизвестного месяца, все нет. Последнее письмо отправил вам дней 10 тому назад, где подробно писал о положении на Лемносе и слухах об отправке 3 тысяч человек. Пароход действительно пришел 11[-го] июня и 12[-го] ушел, забрав 1000 человек, а не три. Но факт тот, что вывезено еще 1000 человек и, если к ним прибавить еще 600 человек беженцев, которые сегодня направлены в Грецию, то за эти 10 дней народонаселение здесь уменьшилось на 1600 человек, а всех нас здесь было всего 5 с небольшим тысяч человек.

В настоящий момент, следовательно, нас нет и четырех тысяч: 2 училища, 2 офицерск[их] курсов, 2 полка: наш и Калединский. Вот и все строевые. Безусловно, верю твердо, что нас, 4 тысячи, здесь долго держать не будут, и вопрос maximum месяца нашего отъезда.

Повторяю мой план действий: с полком я хочу закончить свою эпопею на Лемносе, а когда будем ехать, то буду всеми силами, что найдутся, если удастся, стараться слезть в Галлиполи и или взять вас, или остаться с вами (едем в Болгарию).

Есть сведения, что наш полк, ввиду своей стойкости и твердости, уедет отсюда последним, будет ликвидировать всякую всячину. Насколько это верно, сказать трудно, но во всяком случае правдоподобно, а я ничего не имею против, ибо не совсем твердо уверен, намного ли будет лучше в Болгарии или Сербии.