Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [37]

. Кто в состоянии связать два слова, говорит: «Казак едет Батум». Ехать со всего Лемноса не набирается и двух человек. «Керасунд» стоит.

Часов в 10 утра на автомобиле ко всем местам, где расклеены приказы, подъезжают два франц[узских] офицера с русским вахмистром, донцом Чиковым, продавшимся французам и играющим у них роль шпиона и агитатора, и наклеивают дополнительную бумажку, где говорится, что приказ № 93 – истинная правда, а лагерные слухи – это злая фантазия, а поэтому собирайтесь скорее к пристаням.

У нас в полку казаки, исключительно по своей инициативе, встретили автомобиль шиканьем, свистом и тюканьем. Чикову кричали: «За сколько драхм, собака, продался?» На что противная морда отвечала: «Ничего, ничего. Скоро все в Совдепии очутитесь»…[353]

Письма К. Остапенко и В. Треугафта

(На тетрадном листе в клеточку, без даты. Судя по содержанию и подробному адресу получателей, было первым или одним из первых в переписке. А судя по тому, что в адресе указана «офицерская сотня», было написано не ранее 6/19 января 1921 г.)

[Кому: ] Галлиполи, бывшая 1-я батарея <неразб. 2 слова> бригады. Шт. – кап. Н. М. Остапенко.

Или: Бывшая учебн[ая] батарея Арт[иллерийской] школы. Вольноопр. В. М. Остапенко[354].

Дорогие Коля и Володя!

Пользуюсь случаем и пишу. Сижу на Лемносе. Конечно, о многом хотелось бы переговорить, но обстоятельства не позволяют. Пишите мне, что думаете делать, что предпринимаете. Я никаких окончательных решений не предпринимал, да и что-либо трудно решить, не имея ни пиастра в кармане и имея вид полубосяка, я ведь все бросил в обозе в Северной Таврии и эвакуировался буквально только в том, в чем был. Пишите, Бога ради, что с Вами, в каком состоянии, что полагаете делать, каковы условия жизни. Здесь не так, чтобы очень хорошо, но и не плохо. Кончаю. Уезжает <неразб. 1 слово> Костя.

Адрес: Лемнос, Донской корпус, Терско-Астраханский полк, Офицерская сотня.

* * *

(на простой бумаге, в конце датировано 2/15 марта)

Дорогие братья!

Вот уже пятый или шестой раз пишу вам, а ответа все нет и нет. Страшно прямо. Четвертый месяц миновал, не так далеко друг от друга, а связаться все не можем. Думал приехать сам к вам, но и этому масса препятствий. I – нет монет, а II – нет шинели, а шуба уже не шуба, а одни лохмотья. Вот что, положим, так важно подумать, и подумать серьезно, о том, что делать; кажется, настал момент или настает[355].

Как вы себя чувствуете, болеете или нет? Одеты ли? Сыты или нет – об этом и не спрашиваю – сам знаю, что сыты, да не очень.

В силу многих обстоятельств я лично решил ждать и ждать. Одно только, ни о легионах, ни о Бразилии и т. п. прелестях я не думаю и думать не хочу. На крайний случай я не забываю, что в Грузии остался Зельгейм, Гамбаров, который теперь там чем-то вроде товар. министра финансов. Кахидзе, близкий родственник Буланова, помощ. заведующ. индоевропейским телеграфом в Тифлисе, в Констанинополе Чубка Станкевич с Туней и Витей имеет зубоврачебный кабинет на улице Бруссо[356].

Но все это еще в перспективе. Теперь важно: как живете там, может, очень скверно, так перебирайтесь на Лемнос. Будем жить вместе. Если у вас очень хорошо, может, я переберусь к вам. Хотелось бы только иметь связи и с 1-м корпусом[357], и с казаками. Где будет лучше, туда и курс держать. Может быть, кто-нибудь из вас приедет на время сюда. Посмотрит, поглядит, посоветуемся, к тому же это будет ближе к весне, на которую все почему-то возлагают так много надежд. Не напрасно ли только? Что-то все очень темно и неясно. Ну, пока довольно.

Лемнос. Лагерь Донского корпуса. Терско-Астраханский полк, Офицерская сотня.

Не откажите разузнать, находится ли в Галлиполи Михаил Петрович Никольский, бывший в Сергиевском артилл. училище в 1-й батарее юнкером, по слухам произведен уже в Галлиполи.

Целую вас крепко. Надейтесь на лучшее и более хорошее. Пишите все подробно.

Ваш К. Остап.

2/III н. ст.

Лагерь близ Мудроса

* * *

(на простой бумаге)

Лагерь Донского корпуса на острове Лемнос.

23–III–21 ст. ст., 5–IV–21 н. ст.

Дорогие братья! Вот уже 6-й раз пишу вам с Лемноса. Пять месяцев прошло, как мы из Крыма, а списаться никак не можем. Пробовал посылать письма разными способами, а результат один и тот же. Писал даже стар[шему] адъютанту штаба Добровольч[еского] корпуса[358] с просьбой сообщить о вас, но и от него ничего не имею.

А время наступает такое, что связь держать необходимо. Конечно, лучше всего нам было бы быть вместе, но к вам ехать что-то не хочется. Полагаю, что в настоящий момент гораздо выгоднее быть в казачьих частях. Хотелось бы перетянуть вас сюда, но понятия не имею, где вы, как устроились, хотите ли переводиться, быть может, к нам переехать. Одним словом, если получите одно из моих писем, отвечайте немедленно же, где вы, как живете, что думаете.

Я теперь напишу сразу 3 письма, одно опущу в ящик с маркой, другое перешлю через штаб корпуса, а третье передам по рукам. Может быть, какое-нибудь и дойдет.

Если решите вы переводиться, то ходатайствуйте сразу перед своим начальством, а я здесь устрою дело через брата председателя терск[ого] правительства