Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [23]
Писать о том, как стояли мы на позициях у Генической Горки, как чуть не перестреляли донцов, уходивших из Геническа и принятых нами за красных, о том, как полк. Соколов разносил своих офицеров, в значительной своей части драпанувших дальше, чем надо, о том, что в такой трагический момент дочь хозяйки нашей, где стоял взвод, вышла замуж (полк. Федюшкин был посаженный отец, а два наших офицера шаферами. Венчали в Геническе в период тех 2-х дней, когда донцы выбили красных из города и занимали его мы), – обо всем этом писать не стоит не потому, что оно внимания не заслуживает, а потому, что время и силы человеческие не позволяют.
В Каясанах нам отвели одну большую комнату у простого татарина. Обстановки абсолютно никакой. Спали все вповалку.
Надо сказать, что буквально все свои вещи мы отправили со своим обозом, который должен был поджидать нас на стрелке. Прошли мы всю стрелку, но обоза не нашли. Сидим без всяких, даже самых необходимых вещей, как мыло, полотенце, вилка, нож, ложка. С продовольствием дело обстоит несколько лучше, чем на стрелке. Хлеба, правда, нет, но выдают муку, из которой печем пышки. Обед получаем из котла. Утром, вечером варим чай. О политической и военной обстановке не знаем абсолютно ничего.
26-го полк. Федюшкин отправил меня на подводе на ст. Владиславовку[221], в 12 верст[ах] от Каясан, с приказанием разузнать, что возможно, об обозе со шт[абс]-кап[итаном] Павловским во главе, предпринять те или иные меры и привезти более или менее достоверные сведения о том, что делается на фронте. Была еще у нас тайная надежда, что большевистский прорыв или ликвидирован или ликвидируется.
Во Владиславовке о нашем обозе мне абсолютно ничего узнать не удалось; разослал телеграммы по станциям железных дорог «всем, всем, всем», с просьбой задержать [обоз] и вернуть во Владиславовку. Узнал, что стоянкой нам назначены те же Байбуги[222], где стояли мы всего 3 недели назад до ухода в Северную Таврию. На станции прочел и официальное сообщение штаба Главнокомандующего о том, что, несмотря на героизм и прочее русских войск, мы принуждены были отойти за Перекоп. Все призывались к мужеству в перенесении этого испытания. Тут же на станции шли слухи о том, что зерна в Крыму нет, что зиму прожить будет невозможно.
С грустными новостями вернулся я в Каясаны, а 27-го на рассвете пешим порядком двинулись мы в Байбуги, куда и прибыли часа в 2–3 дня. Разместили нас в Дальних Байбугах только часов в 7–8 вечера. 27-го и 28-го мы отдыхали после почти двухнедельного странствования в холод и стужу, без еды почти и без отдыха. Прошли за это время более 150 верст.
28-го вечером я получил предписание немедленно отправляться в г. Симферополь, где, по сведениям, находится наш обоз[223], разыскать его и доставить в Феодосию. На следующий день утром я отправился в Феодосию на вокзал. На вокзале объявление: «Ввиду недостатка в паровозах поезд отойдет только в 2 часа дня».
Я – на главную улицу гулять. Прохожу мимо Освага[224], на окне объявление: «Ввиду гололедки провода порваны. Связь потеряна. От Главнокомандующего сводки нет. К вечеру связь будет восстановлена».
В 2 часа дня на вокзале объявление: «Ввиду недостатка в угле поезд на Джанкой ни 29-го, ни 30-го не отойдет». Странно все это, думаю, и направляюсь к себе в Байбуги.
По дороге неожиданно встречаю полк. Яблочкова. Он, оказывается, с семьею на службе в Земск[ом] Союзе[225]. Сердечно встретил, потащил к себе обедать. Ольга Алекс. оказала не менее любезную и сердечную встречу. Яблоков говорил, что дела наши на фронте, по имеющимся сведениям, очень и очень неважны.
Вечером был дома. Опять без конца играли в шмоньку[226]. У меня уже нет ни копейки. Цены в Феодосии колоссальны. Французская булка, стоившая 3 недели назад 500 руб., стоит 1200, и так буквально все. Что-то будет? И хочется надеяться и верить, и трудно. Артиллерийская канонада слышна здесь явственно. И вот сегодня часов в 6 вечера она внезапно смолкла[227]. Что это? На пользу нам или все кончено? Не дай этого, Господи!
30-го октября. День кошмара и неразберихи. С утра и одеваться как следует не захотелось, надел фуфайку вместо рубахи да кожаную куртку, так разгильдяем и хожу. Часов в двенадцать, надев шубу, отправился в Ближние Байбуги обедать и жалованье получить. Прихожу к штабу: волнение, ординарцы приходят из города. Кавтарадзе говорит: «Перекоп сдан, наших гонят» и так далее. Ничего не разберу. Скачут из города ординарец за ординарцем, посылают [ординарцев] туда.
Пообедал я, получил деньги и тут же попал в наряд: немедленно с 20 казаками под командой подъесаула Попандопуло оправиться в Феодосию и поступить в распоряжение ген. Чумаченко.
Не возвращаясь в Дал. Байбуги, отправился в Феодосию. Четыре версты до города были чрезвычайно интересны. Это была сплошная цепь обозов, тянувшаяся в город. Шли все. Картина не из веселых. Пришли в город по темноте. Генерал Чумаченко приказал занять два поста, а остальным находиться при нем в соседней комнате.
Расположились мы в столовой «Кооператив» у Генуэзской башни. Вечер и ночь кое-как провели, конечно, без сна. Беспокоили каждые 10 минут. Разговор вертелся буквально только на том, сдан Перекоп или нет. Больше никого ничто не интересовало. Погрузка на транспорты: «Дон», «Петр Регул» и «Владимир»
