Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [20]

В Константинополе французы разрешают подняться на борт представителям Серебровского и среди них некоему Исакину, делегату Бакинского союза профсоюзов. В докладной записке французской разведки читаем: «Г-н Исакин приветствовал отъезжающих от имени бакинского рабочего пролетариата. Он сказал, что приглашает их не в земной рай, а в страну, где экономические условия тяжелы и трудны. Но эта страна является их родиной, и они могут быть уверены, что их примут, как братьев, и что с ними обойдутся, как и со всеми другими. Их порой безотчетное участие в борьбе против Советской России им прощается и будет забыто. Ответом на эту речь было единодушное “ура”. Со своей стороны я объявил, что все те, кто считают недостаточными вышеуказанные гарантии и больше не желают возвращения в Россию, могут совершенно свободно и немедленно покинуть корабль […] Никто не сошел на берег»[180]. Выгрузка в Батуми проходит без проблем.

Так как два рейса не позволили перевезти всех требуемых Серебровским добровольцев, в июле планируется новый рейс на 1000 человек. Но тут провал полный. Судно прибывает в Мудрос 20 июля под вечер и грузиться будет лишь на следующий день. Таким образом, русское начальство за ночь успевает организовать противодействие. Вот что об этом пишет Брюн: «Были спровоцированы всевозможные инциденты. Один офицер Алексеевского училища […] даже оскорбил французского офицера. Его немедленно арестовывают и отводят в лагерь, но рота училища, при оружии, старается его освободить. Ей приходится ретироваться. Другое училище встретило французов свистом […] Все подступы, дороги, тропки охраняются офицерами. Их единственное видимое оружие – палки, но и этого достаточно, чтобы терроризировать отъезжающих»[181].

Позже ген. Абрамов напишет, что «глубоко» сожалеет об этих инцидентах, но тут же говорит, что ответственность за них несет французский офицер, которому было поручено обойти лагеря. Попытку освободить арестованного Абрамов объясняет слухами, что его якобы насильно собирались отправить в Батуми. Кстати, училищная рота была при винтовках, но «без затворов и без патронов»[182].

В конце концов пароход отчаливает, имея на борту… 7 казаков, сумевших пробиться. Брюн заключает: «Думаю, что после этого неудачного опыта бесполезно стараться устраивать массовые репатриации. Количество офицеров и юнкеров слишком велико, чтобы позволить мне воздействовать на простых казаков, как я делал раньше»[183]. Так оно и есть. Отъезды в Россию прекращаются. В итоге с Лемноса уехало в Новороссийск, Одессу и Батуми 9233 казаков, включая 1100 прибывших ранее из Чаталджи.

В Грецию

К апрелю 1921 г. для беженцев открывается новая возможность. В Греции объявлена мобилизация, страна вступила в войну с кемалистами. В сельском хозяйстве и на заводах – острая нехватка рабочих рук. Греческие работодатели обращают внимание на этот «садок потенциальной рабочей силы», православных, находящихся на одном из греческих островов. Бруссо замечает, что «донцы с энтузиазмом воспользовались такой возможностью». Но касаемо кубанцев добавляет, что те «по старой привычке предпочитают ничего не делать»[184].

В апреле один греческий предприниматель с о. Лесбос предлагает нанять 3000 казаков. Врангель согласен, но намерен направить лиц «надежных» с офицерами, в первую очередь юнкеров. Комментарий Шарпи: «Об этом […] и спорить бесполезно»[185]. Но последствий не будет ввиду отрицательной позиции греческих властей.

Наконец в начале июня положение меняется: Греция согласна принять беженцев, желающих работать, в неограниченном количестве, но исключительно как отдельных лиц. Если верить Бруссо, то это решение подсказывается не только исключительно экономическими соображениями, но также и тем, что открыли доступ Сербия и Болгария: «Ясно, что греки боятся отпустить слишком много русских, способных носить оружие, в другие балканские страны»[186].

В лагерях появляется следующее объявление: «Вице-префект г-н Кастро дал знать, что греческое правительство разрешает свободное передвижение по всему королевству русских беженцев, ищущих работу. В Греции ощущается острая нехватка рабочих рук накануне уборки урожая, ягод и винограда. Требуются сельскохозяйственные работники во всей Аттике и Фессалии, в Лариссе, Триале, Кардице, Фивах и т. д.; сельскохозяйственные работники и сборщики винограда необходимы на Пелопоннесе, в Пирее требуются пекари […]. Попасть в Грецию можно пароходом, раз в неделю по воскресеньям. […] Каждому эмигранту приказано выдать на дорогу 4-дневный паек. За рейс пароход может забрать от 300 до 400 человек»[187].

Бруссо получает разрешение оплатить переезд неимущих. Пользуясь оказией, 130 беженцев отправляются в Грецию первым же рейсом. Через неделю Лемнос покидают 435 казаков.

Это не по вкусу русскому начальству. Французская разведка на Лемносе отмечает «яростную пропаганду против отъездов в Грецию». Кандидаты на отбытие «должны скрывать это до последней минуты и пробираться с багажом во французский штаб под покровом ночи. Без таких мер предосторожности они рискуют быть задержанными своими офицерами, с конфискацией верхней одежды и смены белья»