Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [12]

Конвой генерала Бруссо

Когда Бруссо возглавлял французскую военную миссию в Крыму, Врангель назначил ему казачий конвой. Забыл ли об этом барон? Приказ как таковой никогда не отменялся, и весь конвой последовал за генералом во время эвакуации на борту «Вальдека Руссо» и дальше на Лемнос. Это была иррегулярная горская сотня[100] под командой есаула Слободинского. Все 8 ее офицеров были православными, а 19 унтер-офицеров и 70 рядовых были отчасти мусульманами (терские казаки), отчасти буддистами (калмыки). Бруссо позаботился об их скромном денежном довольствии. Надо сказать, что при наличии лишь небольшого числа французских солдат и все растущей неприязни русского офицерства подобный конвой оказывается далеко не лишним.

В своих записках Бруссо отзывается об этих преданных казаках с исключительной нежностью. Он описывает их как «замечательных солдат»; многие из них уже немолоды, не раз ранены, почти все – георгиевские кавалеры[101]. Неоднократно выражает он озабоченность их дальнейшей судьбой, подчеркивая ненужность их включения в Иностранный легион, так как «они далеки от нашей культуры и им недостает индивидуальности», «больше похожи на военное семейство, нежели на воинскую часть», и рискуют превратиться «в развалины при потери связи между собой и с начальством»[102]. И добавляет: «преданность моей персоне этих горцев такова, что возникла к ним почти враждебность со стороны самих русских. В случае моего отъезда положение их станет весьма трудным»[103].

При посещении острова ген. Нэйраль де Бургон устраивает смотр конвоя. Вот что мы читаем в его мемуарах 12 лет спустя: «Этот краткий смотр позволил мне убедиться в исключительной чистоте оружия, в замечательном внешнем виде, несмотря на поношенное, но исправное обмундирование; лица грязны, да и остальные части тела, лишенные всякого белья, наверное, тоже. Но подобный контраст лишь подчеркивает факт, что мы имеем дело с отличной войсковой частью, сохранившей верность своему воинскому долгу, несмотря на всеобщую нищету»[104].

Спустя два года Бруссо, теперь в должности начальника артиллерии в Алжире, будет продолжать попытки найти приют для есаула Слободинского, находящегося в Болгарии, «которого его соотечественники не перестают горько упрекать в том, что он якобы служил французскому делу»[105].

Дисциплина

Постараться сохранить дисциплину в подобной массе беженцев – дело, скорее, рискованное. Недисциплинированность, по словам Врангеля, проявляют главным образом кубанцы, и виноват в этом их офицерский состав: «Ясно, что в корпусе отсутствует порядок: приказы командующего не исполняются командирами подразделений, офицеры не следят за рядовым составом, а когда казак совершает серьезное преступление, вместо того, чтобы доложить о нем по начальству и помочь ему наказать преступника, офицеры преступника просто покрывают»[106].

Русская разведывательная служба подтверждает это мнение. А Бруссо просто обвиняет самого корпусного командира, ген. Фостикова: «В его корпусе […] отсутствует всякое подобие дисциплины, воровство и халатность процветают на глазах корпусного командира, а тот, безусловно, пользуется благами мелких хищений, которые делаются нам в ущерб»[107].

Донцы, по словам русской разведки, ведут себя лучше, но пьянство в их среде дело обычное.

Неуверенность в дальнейшей судьбе армии – вот одна из причин всей проблемы. В самом деле, если армии предстоит в ближайшее время расформирование, то к чему трудиться и заниматься тренировкой? Со временем, в связи с отбытиями с Лемноса отдельных частей, неповиновение все увеличивается, так как перемещаются как раз наиболее дисциплинированные части! В июне 1921 г. французская разведка вынуждена признать, что «казаки все более […] проявляют неповиновение своему начальству». Один французский офицер после инспекционной поездки по лагерям сообщает о следующем заявлении весьма многочисленной группы казаков: «Мы не желаем больше подчиняться нашим начальникам, которые нами злоупотребляют и нас обманывают. Пусть Бруссо пришлет нам последнего из своих чернокожих, и мы пойдем за ним, но подчиняться ген. Абрамову – спасибо, нет». Большинство, как сообщает разведка, «мечтает лишь о демобилизации»[108].

Действительно, работает русская демобилизационная комиссия с целью очистить армию от нежелательных элементов. Врангель просит, чтобы демобилизованных отправляли с Лемноса в гражданские лагеря под Константинополем, но французы отказывают. Во избежание инцидентов демобилизованных селят отдельно, но продолжают снабжать питанием и одеждой наравне с военными – для того, чтобы не ставить в привилегированное положение сохранивших верность ген. Врангелю.

Преступность

Кража на лагерных складах – явление частое. Бруссо трезво описывает нравственность войск: «Ограбления, кража и ложь – постоянные явления на любом уровне»[109]. Не располагая достаточными силами, ему, скрепя сердце, приходится доверить охрану складов тем русским частям, которые внушают максимум доверия, а именно юнкерскому училищу. Следует выписка из французской докладной записки: «Это отборное войско, по праву гордящееся подобным назначением, решило – руководствуясь российским методом, – что ценность подобной караульной службы оправдывается лишь в том случае, если из нее можно извлечь выгоду для себя. Итак, проломив изгороди […], юнкера прикарманивают содержание интендантских складов и переносят добычу в свои палатки, даже не пытаясь провести операцию скрытно – до такой степени все им кажется естественным и нормальным»