Лемминг Белого Склона - [89]

— Хотел бы я с ним повстречаться, — заметил Бьярки, проводя «Громовой удар» секирой.

— Ты можешь встретиться с ним разве что в Чертоге Павших, — грустно сообщил Самар, — за той скамьёй, что Эрлинг отвёл для берсерков…

…Хродгар присел рядом с вождём и первым делом поднёс ему ковш подогретого вина с яблоками. Седой отпил, прокашлялся и кивнул в сторону Орма:

— Думается мне, тебя что-то беспокоит, Эриксон! Поведай нам свои сомнения и тревоги.

— То дело нетрудное, — прохладно улыбнулся Орм. — Меня беспокоит, Арнульф хёвдинг, что ты часто скрываешь от нас свои замыслы, и можно подумать, что ты не доверяешь собственным людям или даже — прости на слове! — боишься их. Боишься нас. Это было бы оскорбительно, не будь ты сам Седой Орёл, сын Ивара Хромого.

— Грустно слышать мне такие речи, — нехорошо усмехнулся Седой. — Впрочем, продолжай.

— Я не спрашиваю тебя, зачем тебе в Льосвик, ибо то не моё дело, — голос Орма звенел, как перетянутая струна, лицо расплылось в медовой улыбке, а в прищуренных глазах сверкало ледяное сердце айсберга, — но никак не могу понять, причём тут мы все. Коли ты нуждаешься в пышной свите, отчего бы так сразу и не сказать? И зачем нам уходить вглубь острова, когда мы могли бы обогнуть Эрсей южным или северным путём? Зачем ты отослал Крака?

— Начну, как скверный ученик, с последнего вопроса, — без промедления ответил Арнульф, — отослал Крака, чтобы кое-кто не поддался искушению вернуться на корабль, подобно людям Мара Тощего, вечная ему память. И не надо мне здесь изображать оскорблённую честь! — возвысил голос вождь, обводя взглядом совет. — Из вас половину я вижу впервые, о многих наслышан, и не только доброе. Меня предавали побратимы и соратники, не раз и не два, я давно уже не верю в клятвы и честное слово. Почему? Кьятви Мясо вам бы пояснил, но теперь ему будет трудно это сделать.

Арнульф замолчал, дал знак Хродгару. Тот снова поднёс вождю вина.

— Почему же мы не могли достигнуть Светлой Бухты, обойдя Эрсей по юго-восточному краю? — говорил дальше Седой. — Потому что нас там кое-кто ждёт. Тебе ли не знать, Орм Белый, племянник Сигурда Кнудлинга, покровителя Эрсея, что по волнам Ванвика и Вёрмвика ходят сторожевые драконы из Ванхёрга, лангаскипы, по сотне человек на борту? Сколько таких кораблей держат у Ванхёрга? Три, четыре? Да и в Зелёной Бухте обычно стоит «Ландорм» со ста двадцатью бойцами! Наше счастье, что весной его вытащили на берег для починки и до сего дня не закончили работ… И на северо-западном крюке нас бы не ждала удача. Все знают, сколько мелей да рифов тянется вдоль Лангстронда через Рёст и Мёст. На пустом корабле мы бы ещё проскочили, но наше славное корыто, набитое добычей, здорово просело бы и зацепило бы брюхом подводную скалу. Крак — отличный кормчий, но он не всесилен. И не говорите, что, мол, у нас на борту два колдуна да клабатер в придачу! Кому ведомы козни морских троллей, тот удержит скакуна красноречия на дворе благоразумия.

Что же до того, зачем мне в Льосвик, то здесь нет никакой тайны, друзья мои. Скажите мне, каково ваше ремесло? Каждого из вас? Прежде всего? Ну, братья?..

— Мы — викинги, — ответил за всех Форни Гадюка, хотя был целителем.

— Мы — викинги, — эхом откликнулся Арнульф, — мы — волки бури секир. Свинья ищет злата и серебра, волк ищет стали. Вепрями мы побывали, там же, в Светлой Бухте, станем хищниками моря. Там, братья, нас ждёт враг, с которым мы схватимся на равных. Это прежде всего мой враг, не скрою, но и вы добудете себе чести на сходке железных клыков! Я не взываю к вашему безрассудству, братья, — только к вашей доблести.

— Кто этот враг, о котором ты говоришь с придыханием? — осведомился Унферт Алмарец.

— Белый Волк на «Белом Соколе», — загадочно произнёс Арнульф.

— Хэй, благородные мужи! — не слишком вежливо перебил вождя Хаген. — Я, конечно, прошу прощения, но там… короче, у нас гости.

Хаген без труда узнал Торфи сына Фроди, самого крепкого бонда в округе. Тот сидел на коне, покуривал трубочку да поплёвывал по сторонам. На боку висел оббитый железом щит, у седла приторочено копьё. Под расшитым плащом тускло поблёскивал ормбрюн, чешуйчатый доспех. Видно было, что Торфи пришёл сюда воевать, а не говорить. При нём было дюжины четыре людей, в том числе и вооружённых рабов. Хаген узнал нескольких, но виду не подал.

— Здравствуй ты ныне, достойный сын Фроди, — со смехом приветствовал его Арнульф.

— Откуда ты меня знаешь? — насторожился бонд.

— Ну как же! — притворно изумился вождь. — Кто же не знает держателя Грённстада! Помнится, ты, Торфи бонд, был добр к убогому старику Афи, и потому сегодня Арнульф Седой, сын Ивара Хромого, пощадит тебя и твоих людей. Отпусти народ по домам, и передай прочим бондам в Мёсендале, чтобы не спешили навстречу гибели. Таков мой тебе добрый совет.

Смешно и жалко было смотреть на Торфи сына Фроди. Хозяин оглядывался на своих, недоверчиво крутил головой. Протирал глаза, как последний дуралей. Не мог узнать в этом статном седобородом господине под алым знаменем ничтожного старикашку в лохмотьях. И дело было не в том, что седовласый старец сменил латаную дерюгу на меховой плащ, а дырявый колпак — на песцовую шапку с крупным малахитом во лбу и беличьим хвостом сбоку. Потом вспомнил, как ветхий дед рубил его людей у корабельного сарая.