Лекции по теории искусства. ИФЛИ. 1940 - [63]

По мнению Кирпотина, всё великое в искусстве – создание отщепенцев от своих классов189.

Идеалисты и материалисты по-разному понимают конкретное. Невмешательство в жизнь, роль пассивного зеркала, резиньяция – всё это порождения идеалистической эстетики.

Конкретное в жизни – это то, что существует, действует во времени и пространстве. Оно неизбежно включает элементы единичности. Оно имеет классовый исторический характер.

В художественном творчестве правда побеждает не только «вопреки», но и «благодаря».

Настоящий художник – больше своего стиля, своей программы. Вместе с тем, в его творчестве действительность может быть выражена как живое, актуальное, действующее содержание, а значит, и благодаря стилю. Без стиля Леонардо не было бы Леонардо.

Подлинная ценность искусства лежит на пересечении того, что шире стиля, авторской идеи, и того, что выражает его историческую конкретность, партийность, классовость.

Самокритика класса иногда бывает художественнее, сильнее, чем его критика с общечеловеческой, филантропической или даже абстрактно-социалистической точки зрения.

В этом превосходство Теккерея над Жорж Занд, которая застря ла где-то между историческими и социальными силами и пристрастиями.

Принадлежность художника к определённому классу – не только источник его слабостей, но и его активности, силы, связей с жизнью.

Пушкин и критиковал, и любил дворянский мир «Евгения Онегина». Без этого двойного отношения не было бы обаяния его поэзии. Там, где дворянский принцип слишком выпирает, он слаб. Он силён там, где в дворянской форме выражает что-то народное.

Можно ли было бы «улучшить» Толстого? Недостатки художника – продолжение его достоинств. Нельзя распиливать художника на две части. Платон Каратаев – это не ложь.

Есть недостатки и недостатки. Есть недостатки, проистекающие из личного произвола, и есть недостатки, в которых проявляется история, а личность не виновна.

Когда «благодаря» больше помогает художнику, тогда у художника возникает больше возможностей.

Идеал – это когда целостная жизнь выражена в индивидуальных моментах, но моментах, лишённых ограниченности.

Кривое зеркало кривой действительности – тут нет ценности. Она возникает, когда кривая действительность отражается верным зеркалом.

Верное зеркало истинной действительности – это наиболее ясный и прямой путь к великому искусству.

Мих. Лифшиц Конспект лекции от 8 октября 1940

Приводим краткий конспект лекции от 8 октября 1940 года, невзирая на то, что настоящее издание воспроизводит эту же лекцию в более полном виде. Этот текст был собственноручно выправлен М.А. Лифшицем.

Я буду читать вам введение в марксистскую теорию искусства. Такого рода курс давно уже не читается в наших учебных заведениях, а в те времена, когда он читался, форма этого курса и даже название были совсем другими. Обычно этот курс назывался социология искусства или методология литературы. Форма устарела вместе с содержанием, забыто и само название.

Общим недостатком всех этих попыток применения марксистского метода к искусству и литературе был схематизм, получивший ходячее название «абстрактного методологизирования». Следствием неудовлетворительности этих попыток явилось известное разочарование и даже скептицизм по отношению к общим теоретическим рассуждениям об искусстве, в последние 10 лет можно было заметить весьма характерное обращение интересов к фактической основе истории искусства, известное остывание методологического пыла, который был чрезвычайно силён в двадцатых годах. Запутавшись в отвлечённостях вульгарной социологии, начали искать спасение в фактах.

А между тем как раз социологический схематизм, казалось бы, подсказывает совсем другие выводы. Если многие, как иногда казалось, «неопровержимые» теоретические положения были на деле вздорными выдумками, не имеющими ничего общего с марксизмом, то отсюда вовсе не следует, что теоретическое рассмотрение вопросов искусства должно уступить место простому перечислению фактов. Я глубоко уважаю такую науку, которая опирается на факты действительной истории и не гнушается никакими мелочами. Но факты нельзя брать изолированно. Они действительны только в реальной системе действительных отношений. Конечно, бывают факты такого рода, которые Дюринг когда-то называл вечными истинами в последней инстанции. Вспомним известный пример: Наполеон умер 5 мая 1821 года190. В нашей области, в области истории искусства и литературы, также можно найти немало такого рода абсолютных действительных фактов, которые могут дать утешение людям, скептически настроенным по отношению к общим заключениям теории. Джотто жил в начале ХIV века. Пушкин убит на дуэли Дантесом. Бетховен родился в декабре 1770 года. Впрочем, и в этой области иногда происходят любопытные пертурбации. Некоторые исторические фигуры рождаются и умирают в процессе развития истории искусства. Совсем недавно на заседании нашей кафедры шла речь о мастере из Флемаля, который в течение последних 20–30 лет неоднократно то растворялся в творчестве Рогира ван дер Вейдена, то снова воскресал в качестве самостоятельной фигуры. Если от биографических околичностей перейти к самим произведениям искусства, то здесь относительность так называемых фактов, «истин в последней инстанции» окажется ещё более значительной. Возьмём такой факт, как ранние произведения Бальзака в «чёрной манере». Сам автор видел в них произведения «промышленной литературы». В течение долгого времени историки литературы, следуя этой авторской оценке, видели в них только подражание бульварным романистам начала XIX века Пиго-Лебрену, Дюменилю. Однако с некоторого времени, после того как исследователь Бальзака Приу обнаружил в этих произведениях некоторые черты зрелого Бальзака, они рассматриваются как явления художественного порядка, и вообще так называемый бульварный роман становится предметом серьёзного историко-литературного рассмотрения. Я не касаюсь вопроса о том, насколько оправдана эта тенденция. Для меня здесь важно другое. Поскольку речь идёт о фактах истории искусства, фактах художественных, всякая попытка освободиться от общих оценок в угоду точности приводит к прямо противоположному результату. Является ли Микель Анджело представителем Ренессанса или барокко? Совершенно очевидно, что выяснение этого факта находится в тесной зависимости от наших общих взглядов на соотношение этих объективно различных периодов в истории искусства. Даже люди, которые совершенно отказываются от всяких теоретических рассуждений, вынуждены теоретизировать, подобно тому, как господин Журден у Мольера говорил прозой, сам того не зная.