Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак - [77]

Аверьяныч жестом остановил его: дескать, не спешите с выводами. Сам он внимательно наблюдал за действиями островитян. Они взяли толстую длинную веревку, сделали из нее петлю, опустили на воду. Пока сын держал свободный конец, Лао связывал по два ореха и вешал их на канат по всей окружности, делая нечто вроде поплавков. Свободное пространство в круге стали забрасывать плодами. Получалось подобие плота.

— Ловко придумали, хлопцы! — восхитился Аверьяныч и тоже начал делать петлю. Игорь Васильевич и Спартак помогали ему.

Когда плоты были готовы, Лао настелил сверху толстым слоем нарезанную траву и пальмовые листья. Теперь на этих сооружениях можно было даже стоять! На первый плот встал Бару, на второй — Спартак. Отталкиваясь от дна бамбуковыми шестами, мальчики поплыли по реке.

Немного жутковато было стоять на шевелящемся, словно живом, плоту — ноги пружинили, то и дело терялось равновесие, но юнга держался. Моряк он или не моряк! Угадав его состояние, боцман крикнул:

— Молодец, юнга! Держись, яс-с-сное море!

Взрослые возвращались по берегу. Дорогой собирали дикоросы, на которые указывал Лао. Когда подходили к деревне, корзины были полны. Чего там только не было! Бананы, плоды хлебного дерева, манго, папайя, дуриан и даже побеги молодого бамбука, которые Аверьяныч обещал засолить: «от квашеной капусты нипочем не отличить, яс-с-сное море!», совсем забыв о том, что соли нет…

В гостинице усталых и голодных промысловиков ожидал сюрприз — горячий вареный убикаю с маслом и солью! Было от чего прийти в изумление.

— Откуда такое богатство?!

Светлана Ивановна, раскрасневшаяся от стряпни у очага, буднично объяснила:

— Маслом нас угостила мама Бару и Тэн. А соль принес Володя.

— Но откуда?

Моторист смущенно улыбнулся и махнул рукой, о чем, мол, говорить. Только после настойчивых расспросов нехотя рассказал, как было дело. Улучив момент, когда Рур задремала, он выскользнул из хижины и отправился на берег моря. Там он насобирал моллюсков, съедобных водорослей, поймал небольшого краба. Но решил, что без соли все это будет не очень вкусно. И тут его взгляд упал на веточку, побывавшую в морской воде и затем высушенную солнцем; она, как инеем, была покрыта блестящими кристалликами соли. Сама природа подсказывала, что делать. Конечно же, выпаривать соль из морской воды. Только для этого нужна металлическая посуда, а ее у коперниковцев не было…

Но давно заметно: если чего-то сильно захочешь и не будешь сидеть сложа руки, обязательно все получится. Бродя по берегу и внимательно разглядывая различный мусор, выброшенный прибоем, Володя нашел две помятые цинковые воздушные банки — это с их разбитой шлюпки. Еще раз выручал моряков погибший «Коперник»…

Володя вскрыл банки ножом, расплющил их камнем, загнул края, сделал поддоны. Соорудил очаг, насобирал топлива — плавника, в изобилии валявшегося там и сям, развел сильный огонь. Вода испарялась, а соль оседала на дне. Она была горьковатой, но вполне годилась в пищу…

— Вот и вся механика, — закончил моторист. — Сначала мы добывали пресную воду, а теперь наоборот — соль.

Теперь у нас есть свой хлеб и соль.

ДОЖДИ, ДОЖДИ…

Вовремя запаслись провизией коперниовцы: на Латуме начался сезон дождей. Они шли с января по март. Но непогода в тропиках была совсем не такой, как, скажем, в родном Приморье. Там мелкий, нудный дождик не прекращается по нескольку суток, и даже когда он перестает, плотный облачный покров еще долго держит в плену солнце, и погода стоит сырая, холодная. Здесь же непродолжительные, но сильные, тяжелые ливни чередовались с одуряющей жарой и духотой.

Так и на Латуме. С утра проливался короткий мощный ливень, лужи становились по колено; где-то к полудню выходило солнце, и начиналась парная, а вечером набухшие, чернеющие облака снова надвигались на остров. Как только выпадала пауза между дождями, моряки, по предложению Игоря Васильевича, шли на берег. Еще в первые дни пребывания на острове доктор заприметил небольшую одинокую скалу у самой воды, очертаниями своими очень похожую на трехгранный обелиск.

— Чем не памятник нашему «Копернику»! — воскликнул Игорь Васильевич. — Надо только очистить ее от лишайника, отшлифовать, насколько это возможно, и написать имена погибших товарищей.

Вот так и трудились, пока очередной ливень не загонял их обратно в хижину. Чинили изрядно потрепанную одежду, плели корзины и циновки, изготовляли различную кухонную утварь, готовили пищу. Светлана Ивановна с помощью Тэн, которая вместе с братом почти ежедневно приходила в гости, научилась делать из кокосового молока масло и печь лепешки из плодов хлебного дерева.

По вечерам зажигали самодельную плошку и подолгу сидели вокруг нее, слушая истории из богатой приключениями жизни боцмана или пересказы интересных книг, прочитанных доктором. Оба рассказчика старались не только развлечь своих товарищей, но и сами отвлечься от тягостных дум о родственниках: у Аверьяныча воевал сын, а у Игоря Васильевича отец и мать остались в оккупированной врагом Белоруссии…

После окончания работ по дому Спартак уселся на циновку и начал что-то строгать перочинным ножом. Возле него на корточках сидели Бару и Тэн, они с любопытством следили за работой. Колесики катушки из-под ниток юнга сделал зубчатыми, как шестеренки, прикрепил резинку, закрутил ее с боков короткими палочками. Осторожно поставил свое изделие на пол, отпустил, и оно поползло, с легкостью вездехода преодолевая неровности пола. Юные островитяне зацокали языками от восторга.