Легенда о флаге - [41]
В незнакомых дворах, за глухими оградами, сложенными из камня, где они пробегали, трудно было понять, как разворачивается бой. Он гремел россыпью очередей где-то неподалеку, и было похоже — бой, только что катившийся от порта в город, теперь клокочет где-то на одном рубеже, не в силах перехлестнуть через него.
— Поднажмем! — торопил Музыченко, хотя сам едва поспевал за Ивановым.
— Боишься, твой старшина с довольствия спишет? — пошутил тот, как шутил когда-то над Василем.
Еще один разбитый дом на пути.
Проломы в стенах. Груды камней. Искривленные балки, ржавые водопроводные трубы, торчащие из каменного крошева. Это был нелегкий путь, особенно для Музыченко. Он не хотел признаваться, что опять ослабел. Все же пришлось сделать передышку. Но едва успели присесть, как где-то совсем близко послышалось многоголосое:
— A-а… Полундра-а-а! Ура-а!
— Полун…
Резкий, совсем близкий стук пулемета заглушил голоса.
— Наши! — вскочил Музыченко. — Наши атакуют. Давай к ним!
Вот и пройден весь дом. Угловая комната. Без потолка, вместо окон — бесформенные дыры. Присели возле одной из них, что зияла у самого пола. Осторожно выглянули. Глазам открылась улица, вся в ярком утреннем солнце. На противоположной стороне ее три-четыре белых домика. Стропила крыш обнажены, лишь кое-где чудом держится черепица. Шагах в двадцати от дома, на залитой солнцем мостовой, тело в полосатой тельняшке, бескозырка на голове. Вытянуты вперед руки, словно летел матрос да так и застыл, с грозной врагу «полундрой» на устах.
— Ваш? — шепотом спросил Музыченко.
Иванов всмотрелся:
— Лица не разгляжу… Может, и с нашего «охотника».
И вдруг матрос шевельнулся, не поднимая головы, подтянул руки к груди, как бы собираясь приподняться.
— Живой! — изумленно выдохнул Музыченко в ухо Иванову.
Тем временем лежавший на мостовой приподнял голову, глянул в их сторону и, тяжело повернувшись, пополз к дому, волоча ногу.
— Филя, поможем! — позвал Иванов и первым высунулся из пролома. Но в ту же секунду отпрянул обратно: по мостовой возле ползущего проплясали искры, высекаемые из камня пулями.
Матрос дернулся, ткнулся лицом в землю, затих.
— Вот гады, по раненому! — Иванов в ярости тряхнул автоматом.
— Может, не убили? — спросил Филя. — Вытащим?
Вместо ответа Иванов, пригнувшись, первым скользнул в дыру.
В тот момент, когда они, подхватив тяжело обвисшее тело, втянули его через пролом внутрь дома, позади них, по мостовой, снова прощелкали пули. Но пули уже не могли достать их.
Матрос не шевелился. Повернули его лицом вверх. Филя тронул лежавшего за руку:
— Пульса нет.
— А ты что, доктор? — усмехнулся Иванов. — Умеешь определить? Сердце надо послушать, — и припал ухом к груди лежавшего.
Но их надежды оказались напрасными.
Заправляя тельняшку убитого снова под ремень, Иванов пальцами натолкнулся на тугой, плоский матерчатый сверток. Флаг?
Да, это был флотский флаг — совсем небольшой, со шлюпки или с катера. Иванов потрогал его:
— Мечтал парень над городом поднять…
— Такой обычай у нас в морпехоте, — глянул на флаг Филя. — Дошел — поставил!
Иванов сунул свернутый флаг себе под фланелевку:
— Мы за него донесем. А он пусть здесь пока полежит.
Тело оттянули к стене. Бескозыркой накрыли лицо.
Тишина… Только где-то в отдалении перекатывается стрельба.
— Откуда срезали его? — взглядом показал Музыченко на убитого.
— Где немцы, где наши? Во нам задачка… Ой! — снова схватился за голову. — Дает знать, проклятая!
— Я подымусь, разведаю, — встал Иванов. — А ты посиди, отдохни.
— Посижу… — согласился Музыченко нехотя, покосившись на лежащее у стены неподвижное тело.
Через дверь с обугленными косяками Иванов вышел обратно в едва освещенный коридор. Прошел по нему, прислонился к стене, присматриваясь: где тут ход на второй этаж?
И вдруг совсем явственно где-то над потолком двумя короткими очередями простучал пулемет. «Наш или немецкий?»
Пулемет коротко простучал снова. «Немецкий станкач! — по звуку определил Иванов. — Или наши гвоздят из трофейного?..»
Снова тихо.
— Давай! — донеслось с улицы. — Вперед, това…
Го-го-го-го-го-го!.. — зашелся пулемет наверху, длинной очередью зачеркивая голоса.
«Немцы стреляют. Немцы в доме! Эх, Филю оставил… Вернуться! Или прежде отыскать наверху пулемет и по нему сзади?»
Где-то близко, позади, шаркнули шаги. Кто? Кто это?..
Попятился в ближнюю из дверей. Прижался спиной к косяку. Перехватил автомат за ствол: лучше без выстрела, чтобы там, на втором этаже, раньше времени пулеметчиков не спугнуть.
Шаги — медленные, все ближе… Ждал, до боли в пальцах Стиснув ствол автомата.
Почему немец остановился? Опять идет!
По следу крадется… Вот он, фашист, шагах в пяти, не больше. Сейчас получит. Только бы не промахнуться, свалить с первого удара.
Уже занес автомат, поджидая, пока преследующий поравняется с дверным косяком.
— Эй, Иван в квадрате! — окликнул его знакомый голос.
— Филя? — Иванов шагнул обратно в коридор. — Не сиделось тебе! — Он уже не стал говорить, что чуть не стукнул Музыченко, приняв за фашиста.
Угол, поворот коридора… Снова наверху заливистая пулеметная очередь.
Еще несколько шагов вдоль стены. Проем. Тут! Выщербленные ступеньки вверх.
Есть такая военная медаль — "За оборону Севастополя". На ней рядом с солдатом изображён матрос, а возле них — якорь и две пушки. Матрос и якорь потому, что Севастополь — город флотский. Стоит он на берегу Чёрного моря. Он очень красив, наш город-герой Севастополь. Все дома в нём построены из белого камня. Синее море, белый город, голубое небо… Когда фашисты напали на нашу Родину, очень хотелось им захватить Севастополь — самый важный военный порт на Чёрном море, главную базу Черноморского флота…
Книжка из серии «Дедушкины медали», рассказывающая о медали «За оборону Одессы».[4] — так обозначены номера страниц.
Книга о подвигах разведчиков в годы Великой Отечественной войны. Разведчикам приходилось прыгать с парашютом, лазить по горным кручам, водить катера, нырять в ледяную быстротечную дунайскую воду. Они были меткими стрелками, умели драться врукопашную, без шума снимать вражеских часовых, захватывать «языков».Рисунки А. Лурье.
Документальное повествование о боевых действиях Пинской, Волжской и Днепровской военных флотилий, о героических подвигах моряков, вступивших в войну неподалеку от Бреста и прошедших с боями от Волги до Шпрее, от Сталинграда до Берлина. Шквалы артиллерийского огня обрушивали они на тылы врага, «на колесах» перемещали свои боевые корабли с одной реки на другую, высаживали дерзкие десанты, помогая войскам форсировать водные преграды…Книга рассчитана на массового читателя, в первую очередь на молодежь.
В первый том избранного вошли произведения, главенствующей темой в которых является — защита Отечества.В романе «Завещаю тебе» и повестях «Вечный пропуск», «Знамя», «Прими нас, море» созданы интересные образы солдат, матросов, наделенных высоким чувством долга, войскового товарищества, интернационализма.Издание рассчитано на массового читателя.
…Пройдены многие фронтовые дороги, что ведут на запад. Позади Волга, курские степи, брянские леса. Уже за Днепром, по украинской земле, очищая ее от врага, идут бойцы. С ними, воинами нашей прославленной пехоты, мы встречаемся на страницах этой книги в тяжелом ночном бою среди лесной чащи поздней осенью сорок третьего года где-то западнее Киева и расстаемся солнечным летним утром далеко за пределами родной земли, в горах Трансильвании, где они продолжают победный путь.Все три повести сборника («Знамя», «На поле Корсуньском», «Здравствуй, товарищ!») как бы продолжают одна другую, хотя каждая из них является самостоятельным произведением, а две последние объединены общими героями.
Генерал-полковник артиллерии в отставке В. И. Вознюк в годы войны командовал группой гвардейских минометных частей Брянского, Юго-Западного и других фронтов, был заместителем командующего артиллерией по гвардейским минометным частям 3-го Украинского фронта. Автор пишет о славном боевом пути легендарных «катюш», о мужестве и воинском мастерстве гвардейцев-минометчиков. Автор не ставил своей задачей характеризовать тактическую и оперативную обстановку, на фоне которой развертывались описываемые эпизоды. Главная цель книги — рассказать молодежи о героических делах гвардейцев-минометчиков, об их беззаветной преданности матери-Родине, партии, народу.
«…Число «три» для меня, девятнадцатилетнего лейтенанта, оказалось несчастливым. Через три дня после моего вступления в должность командира роты я испытал три неудачи подряд. Командир полка сделал мне третье и последнее, как он сказал, замечание за беспорядок в казарме; в тот же день исчезли три моих подчиненных, и, наконец, в роте пропали три пары валенок».
На фронте ее называли сестрой. — Сестрица!.. Сестричка!.. Сестренка! — звучало на поле боя. Сквозь грохот мин и снарядов звали на помощь раненые санинструктора Веру Цареву. До сих пор звучат в ее памяти их ищущие, их надеющиеся, их ждущие голоса. Должно быть, они и вызвали появление на свет этой книги. О чем она? О войне, о первых днях и неделях Великой Отечественной войны. О кровопролитных боях на подступах к Ленинграду. О славных ребятах — курсантах Ново-Петергофского военно-политического училища имени К.
В книге представлены разные по тематике и по жанру произведения. Роман «Штрафной батальон» переносит читателя во времена Великой Отечественной войны. Часть рассказов открывает читателю духовный мир религиозного человека с его раздумьями и сомнениями. О доброте, о дружбе между людьми разных национальностей рассказывается в повестях.
Главная героиня повести — жительница Петрозаводска Мария Васильевна Бультякова. В 1942 году она в составе группы была послана Ю. В. Андроповым в тыл финских войск для организации подпольной работы. Попала в плен, два года провела в финских тюрьмах и лагерях. Через несколько лет после освобождения — снова тюрьмы и лагеря, на этот раз советские… [аннотация верстальщика файла].
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.