Легенда о флаге - [42]
Сзади баском охнул, видно рана дала себя знать, Филя.
— Сядь, отдышись! — оглянулся Иванов на ходу. — Потом догонишь!
Музыченко обессиленно опустился на ступеньку:
— Кажись, котелок у меня треснутый. Паять надо…
Шаг, два, три… Иванов крался по ступеням вверх бесшумно, даже сам не слыша собственных шагов. Пулемет молчит. Но теперь и без того понятно, где он. «Не стреляете?.. Ждете, пока наши снова покажутся?.. Ну, дождетесь!..»
Еще ступенька вверх. Последняя!
Лестница вывела на второй этаж. Такой же коридор, как на первом. Две-три двери, в которых не осталось даже косяков, торчат углы оббитых кирпичей.
«В которой?»
За одной из дверей близ лестницы слышался слабый шорох.
Прижимаясь к стене, вплотную подобрался к двери. Осторожно, одним глазом, выглянул из-за косяка и сразу же бесшумно отпрянул. Успел увидеть: три спины в немецких шинелях, три каски, за ними тупорылый пулемет на четырехногом станке нацелен на улицу из окна, в котором не осталось и следов рамы.
«Поджидаете наших?.. Дождались! Мы уже здесь».
Под ногой хрустнул какой-то камешек. Но немцы не успели оглянуться: Иванов нажал на спуск…
Он хотел подбежать к пулемету, возле которого, теперь уже недвижные, лежали три фашиста. Но снизу, оттуда, где остался Музыченко, докатилась гулкая автоматная очередь.
Скорее к Филе!
В два прыжка достиг лестницы, сбежал по ней. Увидел: Музыченко, полулежа на нижних ступеньках, короткими очередями бьет вдоль полутемного коридора. Дал очередь туда же, присев рядом.
— Быстро, Филя!
Подхватил Музыченко под руку, потащил вверх по ступеням, по которым только что сбегал. А Филя снова стал грузный, пошатывался — видать, на него опять навалилась слабость, временами отпускавшая его.
Второй этаж… Подтолкнул Музыченко в первый же дверной проем на пути, вбежал за ним — и только тогда увидел: от комнаты, что когда-то была за этой дверью, остался лишь пол да часть внутренних стен. Почти со всех сторон открыто… Эх, не сюда бы!
В дальнем конце коридора гулко затопали кованые сапоги. Немцы бегут следом по лестнице!
Толкнул Филю в угол к стене. Бросил взгляд вниз. Не прыгнешь на камни со второго этажа… Да и как с Филей? На ногах не держится…
Но Музыченко, перемогаясь, поднялся. Топот немецких сапог за стеной. Рядом!
Может быть, не заметят? Оба замерли, прижавшись к стене.
Топот и голоса у двери. Сейчас немцы увидят…
Не сговариваясь, оба разом из автоматов ударили в дверной проем, наискосок, чтобы пули летели вдоль коридора.
Тихо за дверями… Немцы убежали или притаились?
Музыченко заменил опорожненный диск, другой, снаряженный, из своего запаса, молча протянул Иванову.
Сменили опорожненные магазины. В коридоре со стороны лестницы слышалось какое-то шуршание. Подкрадываются… Из автомата за стеной их не достать. Была бы хоть одна граната…
— Рванем! — шепнул Музыченко. — Единственный шанс. Наши близко!.. Проскочим…
— А сможешь?
— Смогу.
Иванов поднял с пола кирпич:
— Брошу и давай. Оба враз. — Шагнув к двери, гаркнул: —Полундра!
Кирпич вылетел в дверной проем.
Выиграть секунду, пока враги не поняли, что брошена вовсе не граната.
Выскочив в коридор, Иванов чуть не споткнулся о двух немцев. Оба, раскинув полы шинелей, пятнистых от пыли, лежали ничком, охватив головы руками. Ждут разрыва…
Ствол автомата вниз, короткая, наскоро, очередь по обоим.
— Филя, жми!
И вдруг один из лежавших немцев, вскочив, бросился на Иванова. Это оказался здоровенный и ловкий фашист. Ударом в грудь он сбил Иванова с ног, да так, что у того вылетел автомат. Но и у немца в руках не было оружия — наверное, уронил, когда кидался на пол, спасаясь от кирпичной «гранаты».
Пальцы немца, словно железные, вонзились в шею Иванова. Он попытался освободиться от них, но не смог. Перехватило дыхание, перед глазами все стало багровым. Сквозь эту кровавую пелену разглядел: второй немец наставляет на него винтовку, что-то кричит тому, который вцепился в горло. Пока этот вцепившийся немец вплотную — тот из винтовки не выстрелит, чтобы не попасть в своего. Но если не оторвать железных пальцев от горла — конец! В глазах уже все потемнело, воздуха нет… Воздуха! Воздуха!
Отчаянным рывком Иванов крутнулся из-под немца, но тот вновь прижал его к полу. Прямо перед своими глазами, через пелену красного тумана, застлавшую их, Иванов увидел: по кускам штукатурки суетливо топочут два рыжих немецких сапога, припудренных известковой пылью. И рядом, сшибаясь с ними, так же яростно топочут солдатские ботинки с обмотками. Филя! Ослабевший от раны Филя и здоровенный немец.
«Одолеет Филю — нам обоим конец!»
Сознание этого увеличило силы, и ему удалось вывернуться. Вскакивая, увидел: Филя, свирепо ругаясь, пытается вырвать винтовку у второго немца. Но тот силен…
Страшный удар в челюсть. Иванов рухнул на бугристый от обломков пол и покатился куда-то вниз…
Придя в себя, схватился за щеку: «Ух, как меня этот немец… Со второго этажа!.. А что с Филей? Он ведь там остался…»
Хотел подняться, но резкая боль в лодыжке правой ноги бросила обратно на землю. От этой боли, а главное — от неожиданности ее у него пот выступил на лбу: «Вывихнул? Сломал? Только этого не хватает… А Филя, Филя где?»
Есть такая военная медаль — "За оборону Севастополя". На ней рядом с солдатом изображён матрос, а возле них — якорь и две пушки. Матрос и якорь потому, что Севастополь — город флотский. Стоит он на берегу Чёрного моря. Он очень красив, наш город-герой Севастополь. Все дома в нём построены из белого камня. Синее море, белый город, голубое небо… Когда фашисты напали на нашу Родину, очень хотелось им захватить Севастополь — самый важный военный порт на Чёрном море, главную базу Черноморского флота…
Книжка из серии «Дедушкины медали», рассказывающая о медали «За оборону Одессы».[4] — так обозначены номера страниц.
Книга о подвигах разведчиков в годы Великой Отечественной войны. Разведчикам приходилось прыгать с парашютом, лазить по горным кручам, водить катера, нырять в ледяную быстротечную дунайскую воду. Они были меткими стрелками, умели драться врукопашную, без шума снимать вражеских часовых, захватывать «языков».Рисунки А. Лурье.
Документальное повествование о боевых действиях Пинской, Волжской и Днепровской военных флотилий, о героических подвигах моряков, вступивших в войну неподалеку от Бреста и прошедших с боями от Волги до Шпрее, от Сталинграда до Берлина. Шквалы артиллерийского огня обрушивали они на тылы врага, «на колесах» перемещали свои боевые корабли с одной реки на другую, высаживали дерзкие десанты, помогая войскам форсировать водные преграды…Книга рассчитана на массового читателя, в первую очередь на молодежь.
В первый том избранного вошли произведения, главенствующей темой в которых является — защита Отечества.В романе «Завещаю тебе» и повестях «Вечный пропуск», «Знамя», «Прими нас, море» созданы интересные образы солдат, матросов, наделенных высоким чувством долга, войскового товарищества, интернационализма.Издание рассчитано на массового читателя.
…Пройдены многие фронтовые дороги, что ведут на запад. Позади Волга, курские степи, брянские леса. Уже за Днепром, по украинской земле, очищая ее от врага, идут бойцы. С ними, воинами нашей прославленной пехоты, мы встречаемся на страницах этой книги в тяжелом ночном бою среди лесной чащи поздней осенью сорок третьего года где-то западнее Киева и расстаемся солнечным летним утром далеко за пределами родной земли, в горах Трансильвании, где они продолжают победный путь.Все три повести сборника («Знамя», «На поле Корсуньском», «Здравствуй, товарищ!») как бы продолжают одна другую, хотя каждая из них является самостоятельным произведением, а две последние объединены общими героями.
Хаджи-Мурат Мугуев родился в 1896 году в г. Тбилиси в семье военного. Окончил кавалерийское училище. Участник первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн. В книге воспоминаний «Весенний поток» автор повествует о героических делах воинов 11-й армии, защищавших Астрахань и Кавказ в 1919–1920 годах. В тот период Х.-М Мугуев работал в политотделе армии, выполнял специальные задания командования в тылу врага.
Книга написана по воспоминаниям полковника царской, впоследствии советской армии, потомственного донского казака Герасима Владимировича Деменева (фамилия изменена), посвятившего свою жизнь служению и защите Отечества. В судьбе этого русского офицера отразилась история России начала и середины XX века. Главный герой сражался на полях Русско-японской войны 1904–1905 годов, Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, был награжден многими орденами и медалями царской России и советского правительства.
На фронте ее называли сестрой. — Сестрица!.. Сестричка!.. Сестренка! — звучало на поле боя. Сквозь грохот мин и снарядов звали на помощь раненые санинструктора Веру Цареву. До сих пор звучат в ее памяти их ищущие, их надеющиеся, их ждущие голоса. Должно быть, они и вызвали появление на свет этой книги. О чем она? О войне, о первых днях и неделях Великой Отечественной войны. О кровопролитных боях на подступах к Ленинграду. О славных ребятах — курсантах Ново-Петергофского военно-политического училища имени К.
В книге представлены разные по тематике и по жанру произведения. Роман «Штрафной батальон» переносит читателя во времена Великой Отечественной войны. Часть рассказов открывает читателю духовный мир религиозного человека с его раздумьями и сомнениями. О доброте, о дружбе между людьми разных национальностей рассказывается в повестях.
Главная героиня повести — жительница Петрозаводска Мария Васильевна Бультякова. В 1942 году она в составе группы была послана Ю. В. Андроповым в тыл финских войск для организации подпольной работы. Попала в плен, два года провела в финских тюрьмах и лагерях. Через несколько лет после освобождения — снова тюрьмы и лагеря, на этот раз советские… [аннотация верстальщика файла].
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.