Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки - [144]

Четырежды сносили его геджеконду. И все четыре раза Керем-уста стоял, уперев руки в бока, со спокойной улыбкой на губах. Не бегал, не суетился, не молил, не предлагал взятку, не рыдал, лицо его даже не омрачилось — лишь со спокойной улыбкой наблюдал, как рушат творение его рук.

Как-то раз при этой сцене присутствовали Кара Мехмед-ага, Хасан и я. Один из служащих беледийе[47], которым был поручен снос, ненароком задел розовый куст. Боже, что тут стало с Керемом-уста! Словно хищная птица, налетел он на этого злополучного человека. Не подоспей мы, так бы и прикончил его на месте. Преобразился совсем, просто не узнать. Муниципальный служащий поспешил убраться восвояси — до того испугался. А Керем-уста еще долго не мог унять гнев, его грудь раздувалась, словно кузнечные мехи.

— Ну и задал ему наш Керем! — удивленно говорил потом Кара Мехмед-ага. — А ведь на вид такой тихий, смирный. Чуть было совсем не пристукнул!

Целый месяц после этого случая Кара Мехмед-ага рассказывал всем знакомым и незнакомым:

— Вы думаете, наш Керем тише воды ниже травы? Как бы не так! Только попробуйте прикоснитесь к розе в его цветнике. Тогда и вы увидите, каков он на самом деле. Попробуйте прикоснитесь. Если, конечно, вы мужчины…

Четыре раза, как ласточка — веточка за веточкой, — отстраивал Керем свой дом. И каждый раз дом получался все лучше, все красивее. Если бы его снесли еще несколько раз, ему, наверное, не было бы равных по всей ложбине между Менекше и Флорьей. Но только больше к геджеконду Керема-уста не притронулись, не могу вам сказать почему.

Однажды в его доме появилась молодая женщина. Привез ли ее Керем-уста или она сама прибыла — это и по сию пору остается тайной. Была она очень хороша собой: черноглазая, рыжеволосая, с полным, словно освещенным изнутри телом. Один за другим у них народилось трое детей. И все трое ходили чистые, ухоженные, как цветник Керема-уста.

Ничему не завидовали жители махалле: ни тяжелым, огненно полыхающим помидорам, ни трехглазому красавцу дому, который уста отгрохал взамен прежних, ни его богатым уловам, ни буйной фантазии, ни мужской силе, ни красоте, ни его щедрости и ловкости, ни цветнику, ни зарабатываемым им деньгам, — лишь завидовали тому, что у него такая жена и дети. Сами понимали, что стыдно, а завидовали. Нашлись и такие, что стали распускать гнусные сплетни.

Тот, в ком есть хоть крупица подлинного достоинства и благородства, не станет лгать, а уж тем более наушничать. На это способны лишь опустившиеся, потерявшие себя люди. Бороться с ними не только бесполезно, но и опасно: можно уподобиться им в их же низости. Держись же, Керем-уста. Держись, дорогой брат. Стисни зубы и держись. Можно противостоять людской подлости, но нельзя помешать подлецам предавать самих себя. Сплетник прекрасно сознает, какое черное дело делает. Никто не способен унизить его больше, чем он сам унижает себя. Поэтому держись, мой лев, держись, мой Керем, держись, мой уста. Стой, как скала под ветром. Пока мы живем на свете, нам не уберечься от клеветы. Все поправимо, непоправим только вред, причиняемый злыми языками. Держись, Керем-уста.

Видя, что Керем-уста не обращает ни малейшего внимания на сплетни, что он по-прежнему весело улыбается, клеветники стали усердствовать еще больше. Они обнаглели настолько, что стали повторять свои гнусные выдумки прямо в его присутствии или так, чтобы он слышал. А он хоть бы хны. Улыбается себе. Дружелюбно относится ко всем окружающим. Полон любви и сострадания. И ведет себя точно так же, как прежде. Больным вызывает врача, покупает им лекарства, голодных кормит хлебом. Улыбка на лице, улыбка в глазах. Трудолюбивые руки готовы к любому делу.

И клеветники осатанели. В конце концов им все же удалось нащупать больное место своей жертвы. Лучше бы они расстреляли, повесили Керема-уста, чем подвергнуть его подобным мукам. Может быть, впервые в жизни улыбка сошла с губ Керема, а его руки стали дрожать во время работы.

Та зима выдалась снежная, холодная. По ночам нередко стоял сильный мороз. Дело дошло до того, что Керему-уста пришлось срубить и сжечь дерево, которое он растил, как ребенка. Иначе его собственные дети замерзли бы. На другой день он сжег второе дерево. Неудивительно, что ему приходилось туго. Зарабатывал он помногу, но и на траты не скупился. Рука у него была щедрая, и уже ничто не могло изменить его нрав.

Как ни тяжело ему было, за помощью он не обращался. Слова никому не сказал о своих бедах. А когда наконец миновала зима, сошел снег, в саду не осталось не то что дерева — ни одного кустика. Никогда в жизни не воровал Керем-уста, а тут согрешил: срубил несколько деревьев в парке Флорьи. Обитатели махалле обычно смотрели на воровство сквозь пальцы, но Керема-уста они сурово осудили. А ведь если бы до этой зимы ему сказали, что он будет тайком рубить на дрова деревья в парке и таскать их домой, он бы выдрал глаза обидчику.

С тех пор, проходя по своему голому двору или мимо парка, где недоставало многих деревьев, Керем-уста неизменно зажмуривался. За всеми этими относительно мелкими неприятностями последовала большая беда: исчезла его полнотелая красавица жена. Соседи, впрочем, заметили ее исчезновение лишь к весне. Вот тогда-то стало понятно, почему уста так изменился, все время молчит, прежней щедрости нет и в помине. Сплетни разом прекратились. Какое-то время о Кереме-уста даже не упоминали.