Леди в озере - [65]

Мэдди чувствовала себя как Джек в сказке «Джек и бобовый стебель», вот только бобы, которые она получила за корову, оказались простыми бобами, не волшебными. Билеты на бейсбол не впечатлили ее, пусть даже это были хорошие места, находящиеся через четыре ряда от скамейки запасных. Но она взяла их, подумав, что пригласит Сета, который будет в восторге от вылазки и, возможно, даже впечатлен тем, что мать сумела раздобыть билеты на такие хорошие места. Сет собирал бейсбольные карточки и говорил о Бруксе Робинсоне[97] так, будто тот ветхозаветный пророк.

– У меня планы, – сказал Сет, когда она позвонила ему вечером. – Не могу пойти.

– Разве нельзя их изменить? – спросила Мэдди. – Ведь такая замечательная возможность. И в этом году команда играет хорошо, не так ли? – Она была уверена, что в этом году «Ориолз» играют хорошо. Спорт ее не интересовал, но в «Стар» была традиция печатать на первой полосе комикс, отражающий основные моменты вчерашней игры. И этим летом рисованные «Ориолз» по большей части праздновали победы.

– Я видел тебя только вчера, – сказал Сет.

Так оно и было. Еще один вялый ужин в «Сабарбан Хаусе». Он жевал с открытым ртом, а она пила кофе. Ничего в знакомом меню не привлекло ее. Она начала читать «Нью-Йорк таймс» в библиотеке «Стар», переписывая кулинарные рецепты, публикуемые там и подписанные мужским именем «Крейг Клейборн». Особенно впечатлила последняя публикация. Ей никогда не приходило в голову, что можно поджарить курицу с тем, чтобы оставить ее на потом и намеренно съесть прямо за столом холодной. Мэдди всегда считала, что холодная курица – это нечто, съедамое перед холодильником, как Милтон делал во время своих ночных набегов на кухню, из-за которых набрал вес, что и привело его в теннисный клуб в Кросс-Киз. В результате в жизнь Мэдди явился Уилли Вайс, и она оказалась здесь. На прошлой неделе она подала Ферди на ужин холодную курицу и жареные помидоры, и блюдо впечатлило его. Она не сказала ему, что это рецепт из газеты, поскольку чувствовала, что он сочтет смехотворным жарить курицу по газетным советам.

– Что, есть правило, запрещающее встречаться со мной не один, а два вечера в неделю? – спросила Мэдди.

– У меня планы, – повторил Сет.

– Свидание?

– Мам. – Он вложил в это слово такое высокомерие, что Мэдди решила не продолжать. И отпустила его.

А когда к ней явился Ферди и они насытились сэндвичами со стейком, пивом и сексом – в той же статье рекомендовалось поджаривать стейков не ровно сколько нужно, а побольше, чтобы потом класть лишнее в сэндвичи, (хотя на свое жалованье Мэдди не стоило бы покупать стейки), – она спросила:

– Тебе нравится бейсбол?

Чуть менее чем сутки спустя они сидели на Мемориальном стадионе, делая вид, будто познакомились только что и теперь ведут ни к чему не обязывающий приятный разговор. Правда, из них двоих говорила только Мэдди – оказалось, что Ферди любит и бейсбол, и «Ориолз». Он почти все время смотрел на поле, неистово аплодируя и крича. Один раз, когда ему особенно понравился какой-то игровой момент – Мэдди в это время ушла в свои мысли и не знала, что произошло на поле, – он так внезапно вскочил на ноги, что люди вокруг него вздрогнули. Большинство болельщиков предпочитали вести себя сдержанно.

Мэдди заметила, что в их секторе он единственный негр. Но, конечно, на очень хорошем месте. Она окинула взглядом более дешевые места на верхней части трибун. Почти все болельщики белые. Возможно, на поле негров больше, чем на трибунах. Им что, не нравится бейсбол?

Она едва не дотронулась до Ферди, но вовремя поняла, что ей нельзя этого делать. У нее свой билет, у него свой. Чистая случайность, что места оказались рядом. Они болтали, как могут болтать незнакомые люди, вежливо и сдержанно. «Вам нравится бейсбол?» – «Да, учась в Паттерсон-Парке, я играл аутфилдером[98], хотя умел и подавать. А в Политехе центральным аутфилдером». Сейчас она в каком-то смысле узнавала о нем больше, чем когда-либо в постели.

Игрок номер шесть отбил мяч в их сторону, но он приземлился где-то сзади, через несколько рядов. Ферди следил глазами за траекторией, как какой-нибудь подросток, жаждущий получить его. Счастливчик, поймавший мяч, отдал его маленькому мальчику, сидящему за ним, и Ферди кивнул, довольный его великодушием.

Секс в эту ночь был лучше, чем когда-либо прежде, что удивило Мэдди. Она и не подозревала, что он может стать еще лучше. Но Ферди, казалось, был воодушевлен – победой «Ориолз», их озорной игрой – и занимался любовью с таким энтузиазмом, что Мэдди начала опасаться, как бы ее крики не услышали на улице, несмотря на шум коробчатого вентилятора в окне.

– Не нравится мне этот вентилятор, – сказал Ферди.

– Потому что громко шумит? – Она была благодарна за гудение его старомодных лопастей.

– Потому что, когда ты пользуешься им, окно должно быть открыто. Это опасно.

– Ты выбрал для меня район.

– Знаю. Но тогда я в основном думал о себе. Нужно было такое место, куда я смогу приходить и откуда смогу уходить так, чтобы до этого никому не было дела. Тогда мне казалось, что тут безопасно. Зимой, когда я познакомился с тобой, окна запирались, и эта пожарная лестница была важна для меня, потому что только по ней я мог попадать к тебе, пока не установили телефон. Но теперь я беспокоюсь за тебя. Вспомни, как мы познакомились.