Лед - [76]

– Улыбайтесь, но не слишком много. Я это говорю, потому что, если прекрасная женщина не улыбается, ее считают замкнутой и недоброй. Но если она улыбается слишком часто…

– …ее превратно понимают, – закончила фразу Мартина. – Поверьте, я это знаю.

– И также старайтесь не перебивать других. – Соубридж принялся за свою телятину. – Вы очень удачно нашли это место.

– Может быть, вы дадите мне какие-то советы, как вести себя.

– Я надеялся, что вы попросите об этом. – Соубридж ухмыльнулся, не обижаясь на нее. – Вы безупречная, soignée femme-fatale[51], ответственная за развал семьи этого бедолаги. Лучше, если вы свыкнетесь с этим сейчас, потому что именно так они будут о вас говорить.

– Может, скажут и что-то похуже.

– Ха. Вполне возможно. Но не важно – вы сделали все, что могли, чтобы спасти Тома, и Шон до сих пор не оправился от потрясения.

– Так и есть. – Шон едва ли сказал пару слов за все это время.

Его восприимчивость сильно обострилась – он четко видел макияж на лице Мартины, а затем он стал замечать его повсюду на ее коже и на ресницах, углядел даже что-то, придававшее ее рукам еле заметный блеск. Он взял ее руку и стал рассматривать. Крохотные крапинки слюды, добавленные в лосьон. Она поняла его жест по-своему и, улыбнувшись, сжала его руку.

– Милый, все будет в порядке.

– Конечно будет, – подтвердил Соубридж. – И скажите ему поесть, а то он грохнется в обморок.

– Он не может есть, когда волнуется. И я тоже, – сказала Мартина с набитым ртом. – К вечеру он проголодается.

– Я на это надеюсь. Ему понадобятся силы. – Соубридж подмигнул Шону. – Присоединяйтесь в любое время, если пожелаете. В любом случае вечером все должно быть в порядке. Мы получили видеооткрытку – так, кажется, их называют, – от мисс Рэдианс Янг. Потом выступает Мартина. И гляциолог, профессор Роджер Келли. Кембриджский диплом океанолога. Вызывает опасения нефтяного лагеря и обожание лагеря зеленых, так что с ним надо быть настороже.

Мартина подалась к Шону, положив руку ему на бедро.

– Ты герой этой истории, не волнуйся.

Соубридж поморщился.

– Что? – спросила она.

– Выживший редко бывает героем, – сказал Соубридж. – Следует соблюдать осторожность.

Гангрена, развивающаяся в отмороженных частях тела, не столько болезненна, сколько зловонна. Она страшно воняет, и от этого никуда не деться. У сиделки было особое лекарство. Она ловила маленьких леммингов – арктических мышей, размножающихся быстрее морских свинок, – убивала их при мне и укладывала теплые шкурки на открытые раны, кровавой стороной вниз. Через несколько часов, наловив еще нескольких, она снимала шкурки с ран вместе с отмершей плотью и заменяла их новыми. Кроме того, она бормотала магические заклинания над моей ступней и пела песни для облегчения боли.

Тем не менее плоть продолжала отваливаться, пока не показались кости. Я не мог терпеть, когда их касались простыни, и один их вид вызывал у меня нервное расстройство. Если в комнате было тепло, вонь стояла невыносимая; если же было холодно, я замерзал. Я прошел через сущий ад, и каждую ночь чувствовал, что старуха с косой склоняется надо мной.

Когда человек болеет и ему холодно и одиноко, его посещают странные мысли, и пришел такой день, когда я сказал сиделке, что хочу избавиться от этих пальцев. Она согласилась, что это может быть лучшим решением, и знала, как это сделать: откусить их на суставах и таким образом помешать духам перекинуться на мое тело, а ее рот тут же закроет раны. Я горячо поблагодарил ее, но воздержался от такого метода; вместо этого я приладил к пальцам гвоздодеры и хряпнул по ним кувалдой.

Не берусь описать физическую боль, но я также испытал и боль душевную, отказавшись от части моего тела, пусть даже такой, от которой мне бы никогда уже не было пользы.

Арктическое приключение: моя жизнь на ледяном Севере (1936 г.).

Петер Фрейхен

28

Зал суда жадно впитывал очарование Мартины, истинной бизнес-леди, пока она произносила клятву со своим не поддающимся определению акцентом подлинного космополита. Помощник коронера задержал на ней взгляд чуть дольше, чем следовало. Невозмутимый мистер Торнтон попросил ее рассказать о произошедшем в ледяной пещере.

Мартина излучала целомудренное почтение. Она рассказала мистеру Торнтону, как ее воодушевила работа в столь важном проекте. В какой восторг ее привела возможность предоставить его своим экологически сознательным инвесторам, искренне заинтересованным в том, чтобы проявить себя в реализации поистине уникального в этическом плане потенциала виллы «Мидгард». Ее переполнял энтузиазм, когда она смогла впервые побывать на Шпицбергене, и она верила в полезность живого общения со своими партнерами как с людьми, а не просто финансовыми соинвесторами. Она выразила глубочайшее соболезнование семье Тома и напомнила им, что Том тоже считал: вилла «Мидгард» станет местом, где будут вершиться великие дела на благо всего мира.

– Придерживайтесь фактов и избегайте домыслов, мисс Деларош.

– Да, сэр.

Шон знал, что холодность мистера Торнтона обидела бы Мартину при других обстоятельствах, но она понимала, в чем сейчас состоит ее роль. Шон уже отметил ее талант к мимикрии, когда она ловко подстраивалась под взгляды доминирующей стороны, а затем незаметно подталкивала ее в свою сторону.