Лед - [109]
Журналисты застыли в шоке и несколько секунд сидели без движения. Затем их пальцы пустились плясать по клавишам. Некоторые репортеры вынимали телефоны и звонили кому-то. Один из журналистов – давний враг Шона – поднял руки и медленно зааплодировал.
– Я не закончил. – Шон схватился за кафедру, поскольку его зашатало от прилива адреналина. – Я считал Тома наивным, а он меня – продажным. Мы оба были правы, но теперь я понимаю, что тоже был наивным. Мы были так сердиты друг на друга, что пропустили знаки в пещере. Я сказал, что помогал ему, но все было наоборот. Всегда так было.
Шон и Том в ледяной пещере слышат стон и скрип перед тем, как ледяные стены начинают дрожать и трескаться. Раздается страшный скрежет, и у них под ногами пробегает огромная трещина, раскалывая пол пещеры надвое, а с потолка осыпаются сталактиты, падая в открывшуюся пропасть и разбиваясь о ее края. Шон и Том оказываются по разные стороны разлома. Сверху падает глыба льда и застревает у края расселины.
– Быстро, – хрипло шепчет Том, светя на глыбу фонарем. – Перебегай, пока не поздно.
Шон, ошалев, смотрит, как глыба льда медленно соскальзывает в пропасть.
– Не смотри вниз, смотри на меня, – говорит ему Том. – Сюда…
Он протягивает руку, и Шон хватается за нее, крепко сжимая предплечье. Том перетаскивает Шона на свою сторону. Они спешат обратно к туннелю, но все теперь тут стало другим.
– Ты все равно лживый говнюк, – говорит Том, тяжело дыша на ходу. – Никаких поблажек, когда мы выберемся.
Шон замолчал. Его руки замерзали, а ноги дрожали, и он чувствовал, что принятый вчера наркотик отпускает его мозг. И вдруг он увидел лицо Гейл в одном из задних рядов. Она решительно смотрела на него, словно пришла на его казнь, чтобы быть с ним до конца. Значит, он примет смерть с достоинством. Никаких полумер.
– Мы повернули назад, – сказал он, – и мы понимали, что надо спешить, поскольку откуда-то текла вода, причем постоянно, но Том стал донимать меня вопросами о вилле и о том, что еще скрываю от него я и что скрывает Кингсмит, несмотря на то, что мы могли погибнуть в любую секунду, – такой уж он был человек.
Руфь Мотт, встав, захлопала, по лицу у нее текли слезы, и она кивала Шону. Продолжай.
– Мы были жутко злы друг на друга, даже в такой ситуации, но продолжали идти, и Том повторял «Фрам», как в прежние времена. Это означало «вперед», словно ему было совсем не страшно. Он сказал, что мы выберемся, он намерен был выбраться, ведь он хотел вернуться к Руфи.
Он увидел, как Руфь обхватила плечи руками и закрыла глаза.
– Мы прошли одну пластиковую плитку и поняли, что выход уже недалеко. И тут все опять поехало, пещера снова стала рушиться. Том зацепился за выступ и крикнул мне, чтобы я не потерял его, и я увидел трос на стене, ухватился за него левой рукой и протянул правую Тому.
– Держись, Том.
Шон протягивает ему правую руку, но недостаточно далеко. Его фонарь освещает лицо Тома.
– Только сначала пообещай, – говорит Шон, – что ничего не скажешь. Дай слово. Когда я тебе объясню…
– Дай руку, мать твою!
– Я дам, только пообещай…
Том срывается и падает. Фонарь Шона светит во тьму. Шон зовет его. Снова и снова, еще громче. Ответа нет.
Шон смотрел на дальнюю стену зала суда, не в силах вынести ни единого взгляда. Его правую руку кололо. Не от мороза, теперь он это знал. От того, чего он не сделал. Он ощущал невыносимое жжение внутри.
– Я убил Тома. Непреднамеренно. Но убил.
В тишине, установившейся в зале, медленно встала бабушка Руби.
– Какой стыд. – Ее голос был слабым, но пронзительным, как и ее взгляд.
Толпа на улице вновь загудела. Глас народа.
– Тишина! Всем молчать! – Коронер встал и обратился к Шону: – Мистер Каусон, вы говорите суду, вы говорите мне, что задержали оказание помощи мистеру Хардингу, чтобы добиться от него обещания не говорить о том, что он увидел на вилле «Мидгард»?
– Да. – Шон на секунду закрыл глаза. – Том не стал бы в этом участвовать, если бы знал обо всем, чем мы занимались. И если бы я знал о других операциях Джо Кингсмита, то отказался бы от его инвестиций.
– Не по делу! Не по делу! Не по делу! – Соубридж встал, кипя от возмущения. – Ваша честь, я настаиваю, что невозможно знать, мог бы мой клиент спасти жизнь мистера Хардинга или нет, несмотря на желание пасть от его меча. И, учитывая посттравматическое расстройство моего клиента…
– Мистер Соубридж, сядьте…
– …он не в состоянии установить границу между реальностью и бредом и пребывает в заблуждении. Он страдает от психопатического расстройства!
– Мне вас удалить?! – прокричал мистер Торнтон, и Соубридж сел на место.
Миссис Осман подняла руку, и коронер дал ей слово.
– Мистер Каусон, – сказала она тихо, – я восхищаюсь вашей храбростью. И я должна сказать вам, как требует закон, что если вы будете далее отвечать на мои вопросы, ваши ответы могут привести к тому, что расследование будет переведено в интересах общественности в уголовное судопроизводство.
– Я понимаю. Я согласен.
– Вы связаны в финансовом плане с кораблем «Чжэн Хэ», только что затонувшим у побережья Шпицбергена? На борту которого, как вы полагаете, имеется химическое оружие, перевозимое по заполярному маршруту?
Флора-717 – работник низшего уровня в пчелином улье. В тоталитарном обществе каждый должен быть готов пожертвовать всем ради Королевы. А нужно еще пережить религиозные чистки и атаки жестоких ос. Когда улью грозит опасность, Флора, неожиданно для себя самой, совершает один храбрый поступок за другим, поднимая свой статус и узнавая зловещие секреты, на которых держится устройство улья. Флоре позволяется все больше и больше, пока она не решается нарушить самый главный закон улья. «Пчелы» – это гремящий дебют в духе «Рассказа Служанки» и «Голодных игр», который потрясет ваше воображение.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Маленькая девочка со странной внешностью по имени Мари появляется на свет в небольшой швейцарской деревушке. После смерти родителей она остается помощницей у эксцентричного скульптора, работающего с воском. С наставником, властной вдовой и ее запуганным сыном девочка уже в Париже превращает заброшенный дом в выставочный центр, где начинают показывать восковые головы. Это начинание становится сенсацией. Вскоре Мари попадает в Версаль, где обучает лепке саму принцессу. А потом начинается революция… «Кроха» – мрачная и изобретательная история об искусстве и о том, как крепко мы держимся за то, что любим.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?