Лебединое озеро - [84]
— Памятник Ленину?
— Да. На территории Юсуповского дворца, куда мы идём.
После нового поворота тропы посёлок и памятник скрылись за лесом, а Александр Иванович остановился и показал на протянувшийся от срезанного склона к тропе скальный клин. Подойдя и оглянувшись на кусок скалы со стороны нашего провожатого, мы увидели черты Пушкина.
— Творение сибирского архитектора. Отдыхал в Мисхоре по путёвке. Одну сторону обтесал, вторую не успел. Обещал приехать доделать, но не приезжал. Не получилось. Или умер… Многие туристы не замечают Пушкина. Проскакивают мимо.
Минут через десять после Пушкина реставратор увлёк нас к новой достопримечательности:
— Пойдёмте вниз. Покажу, чего никто не покажет.
На полянке, совсем рядом с тропой, оказались каменные глыбы десятка дольменов со сдвинутыми и сброшенными наземь крышами.
— Самые древние захоронения Крыма. Были заполнены костями. Причём отдельно лежали мужские останки, отдельно женские, отдельно дети.
— То есть это не для одного человека или одной семьи, а как братская могила?
— Скорее всего один дольмен для одного рода или одной родовой линии. Археологи сами этого точно не знают. Зато кости все отсюда пособирали и увезли исследовать. Куда увезли? Чего узнали? Никакой информации. Оставили нам разорённые захоронения. Лучше бы их было сохранить, обустроить и показывать туристам.
Навстречу стали попадаться путники и неспешные гуляки — признак посёлка и скорого окончания пути. Равняясь на Александра Ивановича, всем им мы с удовольствием желали здоровья, и получали ответные улыбки и пожелания.
Тропа привела в ухоженный парк, где как со старыми знакомыми мы поздоровались с подрезавшими ветки и грабящими землю работницами в синих халатах, с дворником за кованым забором и с двумя еле двигающими ногами явно местными стариками в панамах — похоже, нашего гида здесь знали все.
— Почти пришли, — сказал Александр Иванович. — Дальше тропа идёт мимо детского санатория имени Розы Люксембург и заканчивается у санатория «Ясная поляна». Нам лучше сойти здесь на параллельную дорожку. Так мы и мамам с колясками мешать не будем, и сразу выйдем к дворцу, без лишнего крюка через всю «Ясную поляну».
«Ясную поляну» назвали в честь Льва Толстого, отдыхавшего в оказавшемся теперь на задах санатория дворце «Романтическая Александрия», когда хозяйкой там была племянница Толстого, княгиня Софья Панина.
Об этом Александр Иванович рассказал на скамеечке перед «Романтической Александрией», где мы устроились передохнуть.
— То, что мы здесь видим: цветники, бассейн, кедры, пальмы, магнолия — наследники правильного английского парка. Дворец с двумя шестигранными башнями построен в духе английской готики. Мы видим строгий северный фасад. Когда пойдём дальше, увидим другой, южный фасад. Он весёлый, выполнен в арабском стиле. Все крымские дворцы так построены, с двумя фасадами, в западном и восточном духе… Дворец долго стоял без хозяйских рук, разрушался, жалко было до слёз. Видите трещину на уровне второго этажа? На оконные рамы посмотрите — есть почти чёрные. Полукруглые каменные карнизы над окнами — с выбоинами. А внутри дворца что творилось, даже рассказывать не хочу. Но, слава богу, его начали восстанавливать. Стёкла помыли, рамы очищают, оконные проёмы подшаманивают. Дворец теперь под Питерской таможней. Два незнакомых вам флага на флагштоке перед зданием — Крыма и таможни.
Истории Александра Ивановича на глазах теряли сочную изюмину, превращаясь в пересказ путеводителей. Он совсем оправился после удара и опять удалялся от нас, погружаясь в какие-то свои заботы, — семейные или рабочие, как я думал.
— Вот что, — молвил он заговорщицки, когда мы собрались продолжать путь. — Скажем охране, что вы мои родственники с Кубани. Буду звать вас для конспирации по имени, Ваней и Галей, хорошо? А вы меня зовите дядей Сашей.
По возрасту мы с Галей вполне могли называть шестидесятилетнего реставратора по имени, но перечить ему не стали. Пусть будет дядей, если хочет.
— И ещё. У нас теперь с вами быстро всё закрутится. Пока есть время, запишите мой служебный телефон. Вдруг всё-таки соберётесь в Ливадию.
Я отказался от мятых бумажек из кармана Александра Ивановича и стал под его диктовку жать кнопки телефона. Чтобы я не ошибся, он повторил свой номер раза четыре и извинился:
— У меня есть только служебный телефон. С собой я его не ношу. Раз служебный, пусть лежит в кабинете.
— И последнее, — поднялся Александр Иванович. — Вино вы будете брать? Думайте быстрее. Я за вином сначала пойду, потом будем об экскурсии договариваться. Имейте в виду, такого вина вы нигде не найдёте. Тёмные зелёные бутылки с гравировкой. Закрыты настоящей португальской пробкой, залитой сургучом. Есть три сорта: два муската, сладкий и розовый, и «Седьмое небо». Вы какое вино предпочитаете, послаще или более терпкое?
Пришлось огорчить Александра Ивановича, витавшего в своих реставрационных планидах и пытавшегося между делом выполнять взятые на себя земные обязательства, тем, что не ценители мы, не пьём и вкуса вина поэтому не разумеем.
— Как знаете, — не стал настаивать он.
— Если только в подарок взять? — посмотрел я на Галю, которая согласно кивнула. Ей тоже не хотелось огорчать человека, к которому мы успели привязаться.
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
Повести тревожного 2014 года, выявившего новое наступление Запада на Восток и любовь. Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает собранные в сборник истории взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них светлую мелодию и манифест любви — в самом широком русском понимании этого слова, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.