Лебединое озеро - [83]
Тропа хитро и долго выворачивала из редкого леса к морю и солнцу, и вдруг вывернула разом, на миг ослепив ярким солнцем и открывшимися перед нами новыми прекрасными морскими и горными пейзажами, так что мы с Галей отвлеклись и не сразу сообразили, что нашему проводнику стало плохо.
— Надо передохнуть, — сказал Александр Иванович, и тут только мы заметили выступившие на его лбу и мясистом носе крупные капли пота, осевшую в плечи голову и испуганные глазки, сузившиеся не от яркого света, а от явно читаемого страха за жизнь.
— Давайте присядем. У нас термос с собой есть. Чайку попьём с лимоном, — от вида побледневшего и перетрусившего с головы до пят Александра Ивановича полезли неприятные мысли о том, как бы дядьку не хватил удар, и что тогда нам с ним делать.
— Да-да, посидим давайте, перекусим.
Александр Иванович устроился на камушке и полез шарить рукой в рюкзаке. Сосредоточенное лицо и широкую шею покрыли потные капли. В глазах застыли паника и безадресный вопрос.
Реставратор достал из рюкзака пакетик с едой и бутылочку воды. Воду сунул обратно, взял предложенный чай и начал пить короткими глотками, сопровождая их движениями кадыка. Сначала пил почти через силу, потом разохотился и выпил всю кружку, до капли, запрокинув голову.
— Спасибо, хорошо, — сказал Александр Иванович, и мы увидели, что кризис проходит. Потёкший пот увлажнил лицо и словно подогрел кожу, с бледность которой исчезала. Тревога из глаз отступила, зрачки повеселели, но почему-то забегали из стороны в сторону.
Галя упрашивала Александра Ивановича взять сочник с вишней, вкусный, мягкий, утром только купленный. Сочников в упаковке было три штуки, хватало каждому, но реставратор решительно и с каким-то непонятным предубеждением отказывался:
— Нет-нет. У меня сало есть. И печенье. Будете сало с печеньем?
Он ел сало, закусывая печеньем, мы с Галей — сочники. Допили чай, которого осталось по паре глотков.
Я предположил, что причиной приступа могло быть резкое изменение уровня сахара в крови. Александр Иванович не согласился, резко меня перебил:
— Сахар нормальный. Я проверял. Просто давно не ходил на большие расстояния. И жарко как летом. Пить надо было чаще, а я заболтался. Сердечко прихватило. Уже всё хорошо. Можно идти.
Дальше пошли видневшиеся внизу строения Гаспры. По подсказке ожившего гида мы пытались увидеть повисшее над обрывом «Ласточкино гнездо» и рассмотреть с высоты за дружным строем санаториев видимые части дворца Прекрасного-«Дюльбера» и крышу дворца Малышки-«Кичкинэ».
— В «Новой Ореанде» раньше кухня была нехороша, — рассуждал между тем Александр Иванович, отвечая Гале, какой санаторий в Ялте лучше. — Поваров там меняли. Говорили, что после этого кормёжка наладилась, но точно не знаю, врать не буду. Санаторий «Мисхор» приличный… Я бы посоветовал «Дюльбер». Канатка до пляжа имеется. Территория большая, есть на что посмотреть и где погулять. Никогда ничего плохого про «Дюльбер» я не слышал.
— А вот и Ай-Петри во всей красе, — указал наш попутчик на приблизившийся величественный скальный обрыв, вершина которого напоминала разрушенную дворцовую башню. — Это его зубцы. А пониже, если присмотреться, видна верхняя станция канатной дороги.
Мы всматривались, куда он показывал: на белую скальную стену с зубцами вершин и приютившийся близ вершин домик — слева, и во всю ширь открывшееся синее-пресинее море, будто стекающееся уже привычным для меня образом от высокого горизонта к низкому берегу — справа. Видели сотни окружённых зеленью строений на всегда дорогом берегу, доступном в очень старое царское время кучке высшей аристократии, в старое советское — клану номенклатуры, сознательному кругу передовиков социалистического производства и теневому капиталу, а в наше капиталистическое — широким слоям населения в соответствии с имеющимися у населения деньгами. И от всего, что мы видели и ощущали: от объятий солнца, моря и гор, от тёплого лесного духа и птичьего пения, от внутренней лёгкости после развеявшихся тревог за Александра Ивановича и от дружной, несмотря на загудевшие ноги и накопившуюся усталость, ходьбы — от всего этого хотелось, чтобы замедлившее свой бег время не ускорялось, позволив нам как можно дольше идти и идти по Южному берегу вместе со знатоком местных красот и бесхитростным рассказчиком, так выгодно отличающимся от корыстолюбивых здешних жителей.
Под лопаткой защемило от осознания того, как неправильно и некрасиво живём мы в нашем невзрачном северном краю, в скучных скученных городах, занятые часто ненужной и нелюбимой работой. А есть, есть на свете прекрасные места, населённые добрыми люди, живущими красиво, без бега за карьерой или деньгами, пусть просто, зато с достоинством, отвечающим окружению «самых северных в мире субтропиков», как гордо зовут они свою родину. Прожитая мной жизнь сравнительно с жизнью реставратора показалась блеклой, от чего горчило на языке, и лёгкая грусть несбывшихся надежд застилала глаза.
Словно в такт моим мыслям над открывшимся в лесном прогале верхним Мисхором засверкал на солнце вознесённый на круглом зелёном холме позолоченный истукан с поднятой рукой, указывающей товарищам верную дорогу.
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
Повести тревожного 2014 года, выявившего новое наступление Запада на Восток и любовь. Поверхностный и равнодушный взгляд вряд ли посчитает собранные в сборник истории взаимосвязанными. Но взгляд глубокий и добросердечный без труда уловит в них светлую мелодию и манифест любви — в самом широком русском понимании этого слова, когда ожидание, вера, надежда и чувство к милому другу рождают любовь ко всем людям и миру, созвучную высшим сферам.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.