Лебединая песня - [12]

Шрифт
Интервал

Сзывает, как жрецов для страды урожайной:
Кто в ткань единую соткет и мрак и свет,
Тому немая тьма не веет в душу тайной
И ужаса тому в стихийных песнях нет.
* * *
Благословенно в нас дыханье Божества!
И призван человек повелевать вселенной,
В природе растворясь своей душой нетленной,
За Красотой признав державные права.
Придет, блеснет любовь, как чудо волшебства,
С ней крылья творчество развяжет мысли пленной,
Искусство покорит загадкой вожделенной,
Исканьем истины вновь будет жизнь нова.
Возжаждет знанья дух, как высшего итога,
Свобода позовет к вратам ее чертога,
Но опыт мудрости постигнет их тщету;
Поймем мы, что чрез смерть – к бессмертию дорога,
Что только вечность даст блаженства полноту
В святых обителях создавшего нас Бога.
Февраль 1950
* * *
Давно возвещено в пророческие годы,
Что разделен в себе — стоять не может дом…
И страны казнены страданьем и стыдом
За кровь, пролитую меж братьев в дни невзгоды.
Блюдите ж жизнь свою, вы, вольные народы!
Пусть лживый змей манит запретного плодом, –
Храните край отцов, их кровью и трудом
Для вас воздвигнутый святой приют свободы!
Не слышат… тщетен зов… С безумьем игроков
Идут на проигрыш… Смешенье языков –
Как в дни надменные у башни Вавилонской…
Наш рок неотвратим… Всё громче лязг оков…
И мчатся с топотом тяжелой скачки конской
Четыре всадника в наш мир из тьмы веков…
СОЛНЦЕ
Обращенный сонет
Слепорожденному, не нужен свет кроту…
Пусть низость говорит: «На солнце тоже пятна!..»
Друзья, отравим ли и мы свою мечту?..
Благословенный диск! Как мощь его понятна,
Как близость дорога за блеск, за теплоту, –
Не им ли всё живет, всё дышит, всё в цвету?
Равно благой к дворцам, лачугам и темницам,
Вершит, как пастырь, он заботу Божьих треб.
Святит дома людей, их труд, стада и хлеб,
И радости дарит лесным зверькам и птицам.
Он мира весть несет испуганным столицам,
С ним миру путь ясней к вратам иных судеб.
Пророчества о них он, лучезарный Феб,
Внушает вдумчивым пастушеским цевницам.
ПОД ПЛЕВНОЙ
Осман, упорный вождь залитой кровью Плевны
На зов царя идет, склонясь к руке врача.
В бесстрашном сердце – страх: что, если сгоряча
Позором отомстит ему властитель гневный?
По степи, там, где бой тянулся многодневный,
Раскинут строй полков; под ветром трепеща,
Знамен разодранных колышется парча,
И вдалеке рожок трубит сигнал напевный.
Здесь – свиты полукруг. Почетный караул.
И белый падишах… Он исхудал, сутул…
Он помнит кровь врагов, победных дней предтечу.
Замедлил шаг паша… В ушах тревожный гул…
Но русский воин сам ступил врагу навстречу
И саблю пленную герою протянул.
* * *
Я весь в минувшем дне. В мой мир уединенный,
Как солнце, ворвался застенчивый привет;
Несбыточное дал очей желанных свет, –
О, как возликовал я, гордый и смятенный!
За полночь далеко… Без сна горю, влюбленный…
Под лампой на столе неконченный куплет;
Напрасно знойный бред хочу вместить в сонет,
Истомных грез прибой оправить в стих стесненный.
Невыразима страсть… Пылает грудь моя,
И сердце мечется, безумья не тая:
Ему гроза любви и мука счастья внове…
Свидетельница ночь, – врасплох застигнут я!
О том, что никогда не выскажется в слове,
Пусть скажет запах лип и песня соловья.
БЫЛОЕ В НАСТОЯЩЕМ

Надежному другу Дм. Магула –
безнадежный <эксерсис>

Я жил… Я пел… И юные экстазы
Душа моя, с жезлом волшебным фея,
Переливала в чистые алмазы
Под колдовскую музыку Орфея.
Но год отцвел… Я постигал обманы,
Дивясь камней подземных дешевизне…
И вот я здесь, на нашей общей тризне
Лелею зарубцованные раны.
Душа живет безмолвствующей жрицей,
Надгробный звон растет, звучит .
Былое мнится сказкой-небылицей
И жизнь сама – сомнительной легендой.
20 августа 1958 Carmel, N.Y.

СКАЗАНЬЕ О НАРЦИССЕ

СОНЕТЫ

* * *
Ура! Да славится Павзаний,
Достопочтенный мифолог!..
Средь Ваших ценных указаний
Старик особенно помог.
Он выдал: сын реки Кефиса
Любил сестру… И предо мной
Явился в яркости двойной
Неизъяснимый лик Нарцисса.
Горю я… Снятся наяву
Виденья огненных фантастов…
Сонеты льются… grace a vous!.
Целую ручки.
Голохвастов.
ПОСВЯЩЕНИЕ

1
Для сердца Эхо, Миф, и Явь, и Сон – в сродстве.
Как Явь – лишь бытия иного отраженье,
Так отклик жизни – Сон. И явственно сближенье
Меж Мифами и Сном в их тайном существе.
Таится в мифе сон людской о Божестве;
О человеке Миф – во Сне, где дум броженье,
Как отголосков зов, живит изображенье
Той Яви, где царим мы в целом естестве.
И в мифе – эхо сна о яви позабытой…
Нет, не безумец тот, кто с грезой неизжитой
О мифе слышит сон, как эхо, наяву…
Я чую в мифе – явь. О ней преданье влито
В полупризнанье сна… Я этим сном живу,
И эхо прошлого душе моей открыто.
2
Нарцисс!.. В нем явь и сон сближает миф двойной.
Взлелеянный мечтой, поднесь неистребленной.
И в сказке чувствую я думой углубленной,
Как эхо, истину загадки основной.
Непонятый Нарцисс! Он не гордец смешной,
Плененный чарами красы самовлюбленной…
О, нет. В себе самом природы раздробленной
Распад преодолел он в косности земной.
Завет великий скрыт в оправе небылицы,
Как жизнь зародыша внутри яйца-гробницы:
Пусть замкнут внешний мир, как тесное кольцо,
И пусть мы пленники в кругу его границы,
Но в нем начертано чудесное лицо –
Изысканный Нарцисс, единый и двулицый.
24 июля 1939 Нью-Йорк
I
С утра был ярок день. И к полдню стало душно.

Еще от автора Георгий Владимирович Голохвастов
Стихотворения и сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Любовный хлеб

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — первая поэтесса, получившая Пулитцеровскую премию; одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Классическая по форме (преимущественно, сонеты), глубокая и необыкновенно смелая по содержанию, любовная и философская лирика Э. Миллей завоевала ей славу уже при жизни.Переводы из Эдны Сент-Винсент Миллей на русский язык немногочисленны. Наиболее удачными были переложения Михаила Зенкевича и Маргариты Алигер.Мария Редькина много лет переводит стихи Миллей. Её работу высоко оценили А. Штейнберг и А. Ревич, чьи семинары она посещала.


Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона.


Рекомендуем почитать
Молчаливый полет

В книге с максимально возможной на сегодняшний день полнотой представлено оригинальное поэтическое наследие Марка Ариевича Тарловского (1902–1952), одного из самых виртуозных русских поэтов XX века, ученика Э. Багрицкого и Г. Шенгели. Выпустив первый сборник стихотворений в 1928, за год до начала ужесточения литературной цензуры, Тарловский в 1930-е гг. вынужден был полностью переключиться на поэтический перевод, в основном с «языков народов СССР», в результате чего был практически забыт как оригинальный поэт.


Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.