Le premier pas - [4]

«Деньги я все равно достану, но каким образом? Каким же образом? Смогу ли я уговорить этого незнакомца, сообщив ему всю правду? Нет, если я поступлю так, то мы оба целую ночь будем рыскать по окрестностям. Зачем тогда я должен ему об этом говорить? Предположим, что я раскроюсь, укажу ему на его ошибку… это мне что-нибудь принесет?..» Кролик, даю честное слово, что я отправился ужинать без всякого определенного плана в голове, без какой-либо преднамеренной готовности лгать. Разумеется, я мог бы поступить как порядочный человек и, не теряя времени, сразу все объяснить. Но, с другой стороны, спешить было некуда. Письма я не вскрыл и в любой момент мог сделать вид, что не обратил внимания на инициалы. Тем временем что-нибудь могло бы и подвернуться. Я имел возможность немного подождать и осмотреться. Я, конечно, уже поддался соблазну, но искушение было еще весьма неопределенным.

«Боюсь, что плохие новости?» — спросил меня служащий, когда я наконец уселся за стол.

«Мелкие неприятности», — ответил я под влиянием момента, уверяю тебя, и только. Но ложь была произнесена вслух, роли оказались распределены, обратного хода теперь уже не было. Косвенным образом, не вполне осознавая, что же я делаю, я объявил себя У. Ф. Раффлсом. Поэтому-то я и должен был в этом банке в этот вечер сыграть роль У. Ф. Раффлса. «И пусть сам черт лично меня подучит, как можно использовать этот обман!»

Мужчина опять поднес к губам свой бокал, тогда как я о своем совсем забыл. Затем он протянул мне портсигар, ярко сверкнувший в свете газовой лампы. Я отрицательно покачал головой.

Черт сделал свое дело, — со смехом продолжал Раффлс, — и, прежде чем прикоснуться к супу, я уже решил, что не лягу спать, а ограблю этот банк и к завтраку вернусь в Мельбурн, если только не подведет кобыла доктора, которому я скажу, что сбился с дороги и в течение многих часов блуждал по диким местам, что в тех краях не такая редкость, и что так и не добрался до Яа. Напротив, в самом Яа подобная подставка и ограбление будут приписаны одному из бандитов, который именно с этой целью устроил засаду на нового заведующего банком и убил его. Кролик, ты понемногу набираешься опыта в интересующих нас вопросах. Позволь спросить тебя: представлялась ли нам когда-нибудь возможность более чистого отхода? Нечто отдаленно похожее на это мы имели вчера ночью, только без таких стопроцентных гарантий. Прежде чем я успел съесть свой суп, мысленно я уже представил и обрисовал себе все с начала и до конца.

Мои шансы на успех, как выяснилось, возросли также в связи с тем, что кассир, обычно проживавший в банке, уехал на праздничные дни. Кстати, он направился в Мельбурн, чтобы посмотреть наш матч в крикет. А мужчина, который отвел мою лошадь в конюшню, а теперь прислуживал за столом (он и его жена были здесь единственными слугами), жил в другом, отдельно стоявшем доме. Можешь не сомневаться, я все это выяснил до того, как закончился ужин. Причем я задавал слишком много вопросов (труднее всего оказалось выудить фамилию моего хозяина — Юбэнк) и не слишком скрывал их направленность.

«Знаете ли, — сказал этот Юбэнк, отличавшийся, похоже, чрезвычайной прямотой и непосредственностью, — если бы это были не вы, я бы решил, что вы боитесь грабителей. Вы что, потеряли самообладание?»

«Надеюсь, нет, — ответил я, начиная чувствовать себя, смею тебя заверить, не вполне в своей тарелке, — но есть ли что приятное в необходимости дырявить людей?»

«Разве? — удивленно и совершенно бесстрастно спросил он. — А для меня это приятнее всего. Кроме того, вы ведь не продырявили его насквозь».

«Пожалуй, теперь я сам жалею об этом!» — хватило у меня ума произнести с чувством.

«Аминь!» — сказал он.

Я осушил свой бокал. По правде сказать, я понятия не имел, что случилось с подстреленным якобы мною грабителем: сидел ли он в тюрьме, лежал ли он в могиле или же разгуливал на свободе.

Но вот, когда мне все это уже порядком поднадоело, Юбэнк вернулся к важной для меня теме разговора. Он признал, что штат отделения банка невелик, однако что касается его лично, то он постоянно держит при себе заряженный револьвер: ночью под подушкой, весь день под конторкой — в ожидании того счастливого случая, когда на него будет совершено нападение.

«Под конторкой? Неужели?» — невольно вырвалось у меня.

«Да. Так же, как он хранился вами!»

И он воззрился на меня с явным удивлением. Внутренний голос прошептал мне, что надо ответить: «Ну, разумеется, я просто забыл об этом!» — невозможно, чтобы данная ошибка оказалась для меня решающей, крайне противоречащей тому, что я предположительно совершил. Поэтому я скосил глаза на кончик своего носа и отрицательно покачал головой.

«Но так писали в газетах!» — воскликнул он.

«Не под конторкой», — заявил я.

«Но так положено по инструкции!»

На какое-то мгновение, Кролик, я растерялся, хотя мне кажется, что выглядел я при этом даже увереннее, чем прежде, и полагаю, что вполне сумел оправдаться.

«По инструкции! — выкрикнул я самым оскорбительным, каким только мог, тоном. — Да будь все по инструкции, так мы все давно уже были бы трупами! Дорогой мой сэр, вы рассчитываете, что грабитель даст вам возможность дотянуться до вашей пушки, зная, где вы ее держите? Револьвер находился у меня в кармане, и я смог выхватить его лишь потому, что с видимой неохотой был принужден угрозой отойти от стойки».