Если нам судьба...

Светлой памяти

Игоря Владимировича Комарова,

истинного сына неба, посвящается.

Настя откровенно капризничала и получала огромное удовольствие от того, что все вокруг нее суетились.

— Я не буду зеленый чай, он горький и противный…

Катя чуть не плакала:

— Настенька, я тебя очень прошу, вот и Славик тебя просит. Ну, что делать, если тебе в твоем положении можно пить только такой.

Знакомые врачи Кати нашли у Насти редкую форму позднего токсикоза.

— Славик тоже выпьет с тобой за компанию. Правда, Славик?

Тот с радостью закивал — ради жены он был готов абсолютно на все, и Настя милостиво согласилась. Катя успокоилась и, прихлебывая кофе, с улыбкой смотрела на «детей», как называли их в доме, которые провели в гостях у Настиного отца — известного артиста театра и кино Александра Павловича Власова — майские праздники и сейчас завтракали перед отъездом в Москву. Сам Власов, вернувшись накануне очень поздно, еще спал, и проводить «детей» вышла Катя. Она жила с Александром Павловичем уже полгода, и они вроде бы неплохо ладили.

Настя, дочь Власова и артистки Ольги Скворцовой, женщины сказочной красоты, но весьма посредственного ума и таланта, не пошла по стопам своих родителей и после окончания филфака МГУ работала корреспондентом в редакции еженедельника «Столичные вести». Ее недолгий, но бурный роман с молодым банкиром Вячеславом Глебовым благополучно закончился свадьбой, и теперь она ждала ребенка. Врачи говорили, что будет мальчик. В ожидании внука Власов, и без того безумно любивший дочь, хотя он втайне всегда мечтал о сыне, баловал ее уже просто сверх всякой меры.

После развода с женой Александр Павлович оставил ей московскую квартиру и переехал в свой загородный дом, где, вдали от глаз вездесущих журналистов, чувствовал себя совершенно свободно.

Катя, Екатерина Петровна Добрынина, не была первой женщиной, приглашенной пожить в этом доме, но, в отличие от своих предшественниц, задержалась, по мнению хорошо знавших Власова людей, надолго, потому что была не только умна, но и совершенно самостоятельна и материально независима, будучи в 37 лет доктором медицинских наук и одним из крупнейших и, заметим, очень дорогих гастроэнтерологов столицы.

Во время неизбежных «скоков вбок» Александра Павловича (а он, как натура творческая и увлекающаяся, был им периодически подвержен) Екатерина Петровна никогда не скандалила. Извинившись перед Власовым за то, что ей срочно нужно написать научную статью в медицинский журнал, или отзыв на чью-то диссертацию, или что-то еще, для чего требовалось поработать в ее домашней библиотеке, она уезжала в свою московскую квартиру, где, как говорили ее знакомые, молча страдала. Во всяком случае никто и никогда не слышал от нее ни одного плохого слова в адрес Александра Павловича и его очередной пассии. «Главное, чтобы ему было хорошо», — вот и все, что говорила она в таких случаях.

Увлечения Власова, как правило, проходили через неделю-другую. Ведь молоденьким девочкам хотелось всего и сразу: совместных выходов в «свет», дорогих подарков, главных ролей в спектаклях и фильмах (Александр Павлович в последние годы много и успешно работал как режиссер) и логического завершения — законного брака. Иначе говоря, Александр Павлович был для них не целью, а средством достижения цели. И, убедившись в этом в очередной раз, Власов нес свою повинную голову к Добрыниной, которая ничего от него не требовала, не афишировала их отношения, была довольна своим положением, и просил прощения, которое обычно и получал.

Отношения Екатерины Петровны и Насти складывались непросто. С детства беспредельно избалованная родителями, не знавшая ни в чем отказа, она не привыкла делить любовь отца ни с кем. Присутствие Кати в доме она снисходительно терпела, понимая, что пусть уж лучше рядом с отцом будет такая вот наседка, чем молодая стервочка, справиться с которой может оказаться непросто. Катя с этим смирилась, да она и не пыталась командовать, давать советы, лезть в друзья, а была спокойна, дружелюбна и ненавязчива.

Уже в машине Глебов сказал:

— Стася, тебе не кажется, что Александру Павловичу наконец-то повезло? Катя, вроде бы, нормальная тетка, любит его, заботится…

Но Настя была другого мнения:

— Дура она, и гордости у нее — ни капли: «Сашенька то, Сашенька се…». Да другая бы на ее месте…

Вячеслав был наслышан о взаимоотношениях тестя и тещи, поэтому быстренько сменил тему:

— Все-таки люди — существа стадные. Кто-то кому-то когда-то сказал, что по утрам после выходных машин на трассе меньше, чем в воскресенье вечером, тот еще кому-то, и пошло-поехало. Теперь люди возвращаются в город утром в понедельник, и на дороге черт знает что творится, ты только посмотри. Прибавлю-ка я газ, а то мы так только к вечеру приедем. Ну, зачем иметь «Мерс», если тащиться за каким-то «Москвичом»? Сейчас я его сделаю…

Настя, никогда не любившая лихачества за рулем, сейчас почему-то поддержала мужа и, повеселев, даже стала подсказывать ему, кого бы еще обогнать. Глебов все увеличивал скорость, «подрезал» другие машины, шел на двойной обгон. Обоих охватило какое-то странное возбуждение, сначала они смеялись, потом хохотали, казалось, что им море по колено, все по силам, все получится. Гаишник пытался их остановить, но они пролетели мимо, не обратив на него внимания.