— Отлично, — вздыхает Тиморис, сабли висят в руках уныло, воин склоняется над убитым демоном, вырезает на его груди символ.
— Хорошая идея, — кивает Эгорд, лицо трогает улыбка.
— Да уж получше ваших, — ворчит Тиморис.
Спустя минут пять все тела помечены черными от демонической крови рунами. Руки Эгорда медленно танцуют, из мертвецов роится энергия, похожая на алый песок, рубиновые облака устремляются в ладони воина-мага.
Резкими движениями Эгорд отражает часть «песка» в сторону Камалии, затем на Тимориса. Облака впитываются в троицу.
— Хоть что-то приятое. — Тиморис бодро подпрыгивает. — Чувствую прилив сил, будто неделю дрых и кувыркался с… э-э… — Косится на жрицу, затем в пол, смущенно кашляет, лицо резко к Эгорду. — А это не заразно? Ну, в смысле, не превратимся в краснозадых?
— В демонов превращают пороки. — Эгорд вынимает меч, взгляд опять буравит лестницу.
— Хочешь сказать, у меня большие шансы? Спасибо на добром слове, дружище.
— Предостеречь от темного пути — тоже знак дружбы, — мягко замечает Камалия.
Ледяной щит надламывается вдоль и поперек, трещины толщиной с корабельные канаты выпячивают белые глыбы, с той стороны мощные удары, хочется заткнуть уши.
Щит разлетается, троица врассыпную от смертоносных ледяных камней, те врезаются в стены, выбивают плиты в соседние помещения, осколки расчерчивают лица и ладони блестящими царапинами.
В проеме огромный, до потолка, демон. Торс в массивных остроплечих доспехах, красные руки туго связаны из мускулов, их венчают скрюченные морщинистые, как у птиц, кисти. Вместо ног — четыре длинных черных то ли щупальца, то ли хвоста, извиваются, молотят по стенам и ступеням, прочный камень легко взрыхляется до каши из мелкого щебня. Ртом служит широкий клюв, на голове прямые как ножи черно-красные перья, за спиной гигантские крылья в таких же перьях.
— Д-дай угадаю… — Сабли в руках Тимориса трясутся.
— Клесса! — кричит Камалия.
Демон распахивает клюв, Тиморис и Камалия падают на колени, руки со всей силы давят на уши — не пустить в головы чудовищный вой. Воздух трепещет частыми волнами, выгнутыми в сторону троицы.
Эгорду с трудом удается стоять, ноги расходятся, упираются в шершавую твердь, но подошвы все равно проскальзывают назад, к порталу… Гримаса боли, рука закрывает ухо, другая стискивает меч, держит бесполезную сталь перед собой, будто пытается заслонить от звукового шторма.
Щупальце-хвост летит черной молнией, бок громадного хлыста врезается в людей, так быстро, Эгорд даже не успевает ощутить удар.
На миг перед глазами возникает потолок, смыкаются хлопья оранжевого тумана…
Вспышка белого, мир переворачивается, следом бьет осознание, что переворачивается не мир, а сам Эгорд, катится по горячим острым камешкам в тучах пыли.
Над головой раскаленное небо, далеко впереди город, Старг или другой, по руинам трудно понять былые очертания, да и мешают дым с огнем. Сферы осадных башен ведут обстрел, алые молнии проламывают воздух, ныряют в город лента за лентой.
Позади — Грифовы скалы, исчезают высоко в небе, Эгорд в полусотне метров от подножия.
Всюду громыхающие толпы демонов, текут на город. Твари появляются из воздуха вдоль всего подножия: растет оранжевый туманчик, стекается в силуэт, вспышка — и на землю падает хищная красная бестия, тут же вливается в поток.
— Нам крышка! — вопит Тиморис, едва удается разглядеть мечущуюся фигуру с саблями за яростным ветром тел и горящих глаз.
— Мужайся, воин! — Гневный голос Камалии не узнать. — Лучше погибнуть в бою за свет, чем бежать! Прими гибель с честью!
— Да тут и бежать некуда! — Тиморис срывается на визг.
Воин и жрица отчаянно сопротивляются наплыву демонов, точнее — его случайным оттокам, если бы на людей обратила внимание вся масса, от них не осталось бы кровавой пыли.
Эгорд позволяет бешенству ворваться в голову и сеять там бандитский хаос. Лишь это чувство спасает от понимания того, что случилось. Но понимание нарастает, давит, и Эгорд бросается в бой так яростно, словно сам — демон.
Клесса расправился с ними как с детьми, швырнул в портал, и теперь они в начале пути. Столько опасных шагов пройдено, столько монстров повержено, столько раз вырвались из лап смерти… И все зря. Клесса создаст новых тварей, города падут.
Начать заново?.. И снова быть отброшенными? Вряд ли хватит сил и воли… Да и разорвут через минуту-другую…
Лед убивает, а словно только вчера на летнем поле Эгорд ваял изо льда фигуры, тело и пальцы танцевали, будто принадлежали монаху восточных земель, которые учатся бою у тигров и змей. Волокна и пластинки твердой воды ткались в воздухе почти так же легко, как в воображении, солнце помогало шлифовать — истончало, делало изящнее. Росли ледяные цветы и деревья, прозрачные листья колыхались на ветру, потрескивая и тут же сращиваясь, свет играл как щенок из радуги. Рядом Милита в белом платье плела венок из ромашек, Витор расчесывал ей волосы, влюбленные целовались на траве.
Они останутся неотомщенными. Эгорд не сдержит клятву!
Нет!
Пелена безумия расплывается, взгляд обретает ясность, Эгорд оглядывается, различает каждый камень, каждый зуб демона, пылинки все до одной, ищет зацепку, что приведет к спасению. Находил же выход раньше! И сейчас где-то есть…
