— Камалия. — Воин-маг берет женщину за руку. — Это заклинание значительно облегчит нашу задачу, сэкономит уйму сил и времени, спасет тысячи жизней. Но послушай, Камалия… — Эгорд обнимает жрицу, в остекленевших глазах женщины дрожит что-то очень горькое. — Если откажешься, никто не осудит. Слышишь? Просто попытаемся снова, накопим силы, пробьемся в крепость, все получится.
Камалия отворачивается к стене, долгое молчание и ни единого движения, Эгорд смотрит на лучистый камень, заряд света заканчивается, поверхность тускнеет…
Через какое-то время к разглядыванию блекнущего камня присоединяется Камалия.
— Что ж… Придется ненадолго стать темным магом. — Жрица вытирает влажную дорожку слезы. — От нас зависят судьбы тысяч людей, не время думать о себе. Но за этот поступок я отвечу. А пока…
Камалия готовит три порции чернил — из крови Клессы, своей крови и смесь обеих кровей. Пальцы рисуют на стенах остроугольные знаки. Находит в песке несколько булыжников, выкладывает широким кругом, вскоре камни венчают похожие символы. В центр кладет камень, что заменял костер, почти остывший, мерцает как уголек, жрица украшает его крупным грозным знаком, кровь Клессы переливается, словно живой слизень.
— Спасибо, Эгорд, — шепчет Камалия, моет руки в облаке ледяных крошек, что текут из ладони воина-мага. — Без тебя бы не решилась, а это нужно.
— Не вини себя. Виноват Зарах, Клесса, я, но никак не ты.
— Нельзя себя оправдывать. Иначе привыкну, начну прощать себя за каждый проступок, встану на путь демона. Меня ждет кара за содеянное, но сейчас надо спешить.
— Хорошо.
Эгорд находит Тимориса за углом, у ледяной двери, тот переминается с ноги на ногу, посвистывает.
— Куда пропал? — Воин-маг тянет спутника за плечо. — Пошли.
— А? — Тиморис поворачивает голову резко, будто замечает лишь сейчас. — Уже закончили? Быстро…
— Да, идем. — Взгляд Эгорда становится подозрительным. — Погоди, ты о чем? Что закончили?
— Ну-у… — Тиморис опускает глаза, рука чешет затылок, потирает нос. — Вам же надо было это… уединиться… А че, я ж понимаю, ну-у… это самое…
Эгорд вздыхает, качает головой.
— Кто о чем, а ты о своем. Пошли уже…
Троица встает в круг, между внешним кольцом камней и центральным камнем.
Жрица вздергивает руки, пальцы хищно сгибаются, с губ срываются непривычно резкие рычащие интонации, глаза наливаются злостью, в движениях что-то пугающее, плотоядное, Тиморис цепенеет от ужаса.
Символы на стенах и камнях загораются сиренью, сливаются в вихрь. Люди превращаются в нечто светящееся, формы сохраняются, но вместо плоти — синие звезды разных размеров, от горошинки до яблока.
Глаза медленно заливает белизна.
Она приобретает очертания, местами наливается прозрачной волнистой лазурью, но не исчезает. В какой-то момент до Эгорда доходит: и не исчезнет, потому что это — снег и лед.
Оборачивается, Камалия и Тиморис тоже озираются, запрокидывают головы, их фигуры в крови и пыли на фоне чистых светлых оттенков особенно четкие.
— Мы точно в мыслях Клессы, а не этого парня? — Тиморис тычет в Эгорда. — А то льда многовато…
Такое впечатление, что давным-давно здесь бушевала морская буря и в разгар стихии вода мгновенно замерзла, а низины между волнами завалило снегом. Более того, в ледяных скалах кто-то вырезал прекрасные дворцы, башни, лестницы, стены, прогрыз ровные пещеры, лабиринты коридоров. Дикие кривые нахлесты удивительно перетекают в прямые углы и грани, невозможные без участия разума.
— Это объяснимо, — говорит Камалия. — Помните, как выглядит Клесса?
— Попробуй забудь! — хмыкает Тиморис. — Уродец пернатый, каких свет не видел!
— Именно. Наполовину птица.
— То есть… авиан? — понимает Эгорд.
— Да, — кивает жрица.
Тиморис хмурится.
— Кто-о-о?
— Авианы — раса людей-птиц, — объясняет Эгорд. — Живут далеко на севере, в ледниках, в дела прочих рас почти не вмешиваются, потому о них мало кто знает.
— Выходит, Клесса — демон лишь наполовину, — продолжает мысль Камалия. — Когда-то был обычным авианом, жил во льдах, а мы в его воспоминаниях.
— Это еще ничего. — Тиморис осматривается, глаза прищурены из-за ярких отражений света. — Занесло бы память настоящего демона, купались бы в лаве…
Троица бредет по хаотичным изгибам снежных улиц, надо быстрее, но внимание невольно пытается обозреть великолепие ледяных строений, головы крутятся, глаза разбегаются…
Выходят из ледяного города, открывается необъятная равнина снега с редкими ледяными рифами.
— Смотрите! — Камалия подается вперед.
На горизонте — каменная крепость, та самая, откуда троицу прогнал Клесса. Те же вереницы факелов, по желобам текут реки сияющего жидкого металла, пепел как рой гигантского улья.
— Нам туда! — кричит Камалия. — Клесса сейчас занят переброской демонов за Грифовы скалы, в первую очередь думает о том, что видит. Он там! А эти снежные просторы — окраина сознания.
— А этим ребятам, видно, тоже туда… — Тиморис указывает налево.
В полусотне метров из ледяного города выбегают десятки прозрачных людей с длинными шипами на голове, спине и вместо пальцев. Проходящий сквозь них свет чуть синеватый.
— Элементалы льда, — говорит Эгорд.
