Ласурские призраки - [26]

– Я хочу услышать от тебя правду, моя госпожа, – разлепив кривящиеся в ироничной усмешке губы, спросил Грой Вирош, – твое сердце уже отдано Красному Лихо или ты играешь и его, и моим?

Волшебница недобро сощурила глаза. Она уже и забыла, каково это, ощущать себя загнанной в угол, сдерживать рвущееся сердце, пытаясь найти ответ на вопрос, на который невозможно ответить, не наступив себе на горло…

– Что дает тебе право спрашивать меня об этом, Грой? – резко спросила Ники. – Между нами нет обещаний, только приятное для обоих времяпровождение!

В лице сидящего напротив на миг проступила звериная морда – четко обрисованный черный устрашающий рисунок, безмятежность желтых глаз. Безмятежность смерти.

– Видишь ли, Твое Могущество, я решил, что ты нужна мне, – с ленивой грацией пожал плечами оборотень, – я хочу тебя и не собираюсь отступать. Однако и зла тебе не желаю… Если ты играешь Торхашем – играй, пока не наиграешься. Я терпелив, подожду, покуда он тебе не надоест, и снова окажусь рядом тогда, когда ты захочешь крепких объятий.

Архимагистр до крови прикусила губу, пытаясь сдержать бешенство. Да кто он такой, этот бродяга, впрыгнувший в ее жизнь, как в окно экипажа, катящего по ухабистой дороге, и расположившийся в нем надолго? Как он смеет говорить с ней, как с девчонкой-несмышленышем?

– Остынь, Ники, – бросил Грой, поднимаясь, но не подходя к ней. – Тебе никуда не деться от меня. Любовь в голове красивой женщины – всего лишь бабочка, стремящаяся на огонь. Сгорит одна, другая, третья… А огонь будет всегда. Пока я не вернусь вместе с остальными «призраками», у тебя будет время подумать об этом. Добрых улыбок и… – он белозубо усмехнулся, – горячих объятий тебе, моя госпожа!

И развернувшись, оборотень покинул покои архимагистра, шагнув в портал. Надо отметить, покинул очень вовремя, потому что следом, метя ему в голову, полетела тяжелая хрустальная чернильница, за которой тянулся рваный синий пунктир разлетающихся в воздухе чернил.

– Стоп! – самой себе приказала Никорин, потому что от охватившей ее ярости дрогнуло основание Золотой башни.

Мановением руки она вернула чернила в чернильницу, а чернильницу на стол, и, тяжело дыша, откинула голову на спинку кресла. Он решил… Он так решил… Обалдеть можно! «А сама-то…» – шепнул вкрадчивый внутренний голос. Память услужливо поднесла образ Ясина Зореля, и сердце, словно чернильница, привычно расплескало тоску. Разве она спрашивала бравого капитана «Касатки», хочет ли он ее любви? Нет! Она пошла за ним на край света, не страшась быть растерзанной командой озверевших без ласки моряков, не боясь ураганов и штормов – и получила желаемое. Никто не говорил ей – да кто, мол, дал тебе право!

Встав, архимагистр подошла к окну и уткнулась лбом в толстое стекло. Привычная картинка залитой солнцем гавани была сродни успокоительному – все хорошо, все под контролем, под ее, Ники, контролем. Но отчего тогда так болит душа?

⁂

Когда «призраки» покинули кабинет рю Вилля во дворце и вышли за пределы замковых стен, уже темнело.

– Поужинаете с нами, Альперт? – предложила Вита.

– Дружеские отношения мешают работе, госпожа ан Денец, – насупился молодой маг. – Я предпочитаю не нарушать рамки… Если позволите!

Вителья задумчиво смотрела на него. Вот уж удружила Ее Могущество! Ей хватало головной боли из-за фарги, а тут еще и этот… Попус. Наверное, тяжело жить с такой фамилией. Просто невыносимо жить!

– Позволю, если мы перейдем на ты, – сказала волшебница, глядя на мага глазами злой кошки. – И, пожалуйста, давай называть друг друга по имени. В пылу боя может не хватить времени на реверансы.

– И, естественно, все это – не нарушая рамки, – вдруг добавил Дробуш. Тори прыснула в кулак, а Вита с удивлением посмотрела на тролля: неужели иронизирует? Но Вырвиглот был абсолютно серьезен.

– Я согласен! – Альперт поклонился. – Но от ужина все-таки откажусь. Увидимся завтра!

И он пошел прочь, держа спину неестественно прямо.

– Это вот что? – фыркнула Тори, тыкая пальцем в удаляющуюся спину. – Нам это зачем?

– Мда, сложный характер у молодого человека, – покачал головой Грой. – Весь мир кажется ему врагом, которому он противостоит в одиночку.

– Откуда это тебе известно? – удивился Дикрай. – По-моему, он просто заносчивый говнюк. Небось, младший сын какого-нибудь древнего аристократического рода, кичащегося своим происхождением. Денег куры не клюют, но он чувствует себя обиженным на весь свет, потому что не старший и не наследник.

– А это откуда тебе известно? – засмеялся Яго. – Давайте не будем делать поспешных выводов. Может быть, он однажды спасет нам жизнь. В путешествии, полном опасностей, очень быстро становится ясно, кто есть кто.

– Ты абсолютно прав, уважаемый Яго, – кивнула Руф и взглянула на Виту. – У меня только один вопрос: почему с нами направили Альперта, а не Варгаса? Вителья, ты не знаешь?

Девушка молча пожала плечами. Будь с ними Серафин, ей тоже было бы спокойнее.

– Идемте, Йож с Виньо, наверное, нас заждались, – воскликнула Торусилья. – И жаркое! У меня после выведения своей подписи в количестве, большем двух, разыгрывается страшный аппетит.